Печать Джа. Том первый
Шрифт:
– Откуда грамотка-то? Грамотку я стащил.
– Неужели барон ничего не заметил? – в словах собеседника прозвучало плохо скрываемое сомнение.
– Трезвым может быть и заметил, но после того, как капитан ввел запрет на азартные игры, барон принялся чудить. Мог целыми днями в каюте сидеть, не высовывая носа наружу, а ежели выйдет - обязательно скандал устроит: то марсового на дуэль вызовет, то возжелает искупаться. Сколько раз его светлость полуголого на шканцах ловили, норовящего сигануть за борт. Барон одёжку прямо по палубе раскидывал,
Моретти согласно кивнул:
– Наслышан о его чудачествах.
– Я и говорю, где же это видано, чтобы его светлость с пьяной матросней дружбу водил, да еще и пивом угощал забесплатно. Ладно на корабле, когда особого выбора не имеется, но на острове-то зачем? В городе, где полно других развлечений?
Хозяин кабинета откинулся на спинку дивана и принялся созерцать потолок, явно что-то обдумывая. Я же покрепче обхватил бокал, пытаясь унять дрожь в пальцах. За все время половины не выпил, цедя вино буквально по каплям.
– Сам-то что думаешь, почему барон с ума сошел?
– Может океанские просторы в печенку въелись, а может…, - я повернул голову и с большим сомнением посмотрел в сторону охранника.
– Можешь говорить, здесь все свои, - мигом отреагировал Моретти.
– Сдается мне, нечисто дело с барончиком нашим. Иначе зачем чернецы за «Оливковой ветвью» погнались? Всех в трюм посадили и принялись по одному на допрос вызывать, про Дудикова выспрашивать.
– И каюту баронскую неизвестные вскрыли, - задумчиво добавил Моретти
– И налет на гостиничный номер устроили, перевернув все вверх дном, - добавил я. Наклонился вперед и, опершись локтями о колени, зашептал. – Тут и дураку понятно, что они искали. Ротейры, как на палубу попали, словно белены объелись: глаза на выкате, слюна из пасти капает.
– Ротейры?
– Псы церковные, натасканные на поиски божественных артефактов. Их еще называют Печатями Джа, - я сотворил рукой отвод от злых чар.
– Да убережет Всеотец Всемилостивейший от вечного проклятия.
– Монополь, - произнес Моретти задумчиво. Допив остатки вина, отставил бокал в сторону. Встал с дивана и медленным шагом прошелся по комнате. – А что, может быть… может быть…
– Только имеется в деле одна заковырка, - спешно добавил я. – Как барон смог протащить на борт корабля божественный артефакт? Чернецы на таможне зверствуют: каждую утлую лодчонку проверяют, не говоря уж про большие корабли. И помогают в том церковные псы, способные крупинку Печати за милю учуять.
– Крупинку? – Моретти хмыкнул.
– Я слышал, на старом континенте находили куда более весомые слитки.
– Всякое говорят, только лично никто не видел, а ежели и видел… Сами понимаете, чем подобное признание может грозить.
– Да уж, чернецов трудно обвинить в нерешительности, - хозяин кабинета хмыкнул. Открыл верхний ящик и извлек наружу небольшой предмет. Я и глазом моргнуть
– Ловок, - с одобрением заметил Моретти. – Здесь ровно две тысячи кредитов.
Это деньги? Я поднес к глазам свернутые в трубочку банкноты, пытаясь убедить себя в обратном. Но нет, они даже запах имели специфический - тяжелый.
– Настоящие, не сомневайся. Семья Моретти хорошо платит тем, кто умеет быть полезен.
– Но две тысячи?
Матео благосклонно улыбнулся.
– О, поверь, это такие мелочи. Две тысячи, десять - их может быть гораздо больше. Разумеется, при условии, что сможешь проявить себя. Мы щедры к членам нашей семьи.
Слово семья неприятно резануло слух. Они что, хотят усыновить меня? Бред какой-то… С чего бы уважаемым людям брать под опеку отбросов общества, вроде Сиги? Нет, тут скорее речь идет о местных понятиях. Называют же чернецы друг друга братьями, таковыми не являясь.
– Помоги нам, Сига из Ровенска. Раздобудь информацию, которая поможет выйти на монополь или, как принято говорить у вас, Печать Джа.
– А если она осталась на островах?
– Хоть на островах, хоть утопленная в порту - мы заплатим за любую имеющуюся информацию. А если она окажется очень полезной, - Матео сделал ударение на предпоследнем слове, - мы примем тебя в семью. Даю слово Моретти.
Я всегда мечтал о семье. Сколько раз мелким пацаненком представлял, как придет за мною мама - красивая королева из сказки, и папа – благородный рыцарь. Как обнимут они меня и заберут домой. В место, где будет мягкая постель и крыша над головой. И где не буду пытаться заснуть, мучаясь от боли в пустом желудке.
Матео Моретти ни разу не походил на представления о семейном счастье. Да чего там, он даже на знакомца не тянул. Скорее на хитрого расчетливого лиса из сказки, которому палец в рот не клади. Поэтому, когда он указал на дверь, я с облегчением поднялся.
– Напомните, господин барон, где вы остановились? – прозвучал голос, стоило подойти к порогу.
– В «Матушке Гусыне».
– Дорогая гостиница, - после некоторой паузы ответил хозяин кабинета, – очень дорогая.
Жилистая рука охранника опустилась на дверную ручку, перегородив проход. Стало не по себе, настолько, что от внезапного приступа страха скрутило кишки.
– Так это… говорю же, когда документы у барона стащил, заодно и монеты прикарманил.
– В гостинице чем расплачивался, монетами?
Бежать… срочно бежать, но куда? В глухом подвале даже окон не имелось, зато были поджарые охранники, с хищным взглядом пятнистого лепарда.
Проглотив подкативший к горлу ком, я затараторил:
– Почему монетами, я их на бумажные обменял. Когда в порт прибыл, тогда и обменял. У одного местного перекупщика.
– Что за человек?
– Не знаю, стоял там какой-то. Все интересовался - чего привезли и не хотим ли продать.