Печать зверя
Шрифт:
— Всё сделаю, как скажете, — спокойно согласился граф. — Тогда избавите это этого?
Он кивком головы указал на нить, обвивающую его запястье.
— Избавлю прямо сейчас, — ответил я, делая шаг к нему. — Но предупреждаю, надумаете сбежать, найду. И всё произошедшее до этого момента вам покажется сущим пустяком.
Загоревшаяся было надежда в его глазах потухла. До последнего пытался обхитрить судьбу. Неистребимо это в подобных людях. Поэтому я решил потратить ещё немного времени и удостовериться, что Платов выполнит
Избавиться от темной вещицы было легко. Но я устроил небольшое представление, с жутким холодом и завыванием ветра. Перепуганный граф скорее выбросит из головы мысли о побеге.
Так и случилось. Мужчина, едва увидев, как нитка растворяется в воздухе, схватил бумаги в охапку и стремглав выбежал наружу.
Я следовал за ним в тенях до самых ворот особняка на Каменном острове. Убедился, что того впустили внутрь и наконец-то отправился домой. У Баталова будет славное утро, осталось и себе устроить не хуже.
Отмокал я в горячей воде очень долго. До тех пор, пока кожа не разбухла. Растерся полотенцем и с наслаждением надел чистую одежду. А после этого пошел опустошать съестные запасы. Аппетит, как всегда после взятия ранга, был зверским. Кажется, я съел всё, что нашел на кухне. После меня остались только пустые кастрюли и одинокая колбаса в холодильном шкафе. Кем-то уже до меня надкусанная.
Сотворив этот набег, я совершенно довольный добрел до кровати.
Настолько я был счастлив, что не стал сгонять подросшее кошачье семейство. Так и улегся среди всех многочисленных пушистых. Белый тигр вежливо подвинулся, ну а кутлу-кеди, поначалу спрыгнувшие на пол, тут же вернулись обратно, облепив меня со всех сторон.
Под их тихое мурчание я и погрузился в крепкий сон, ощущая мягкую магию всех этих волшебных созданий.
Проспал я до самого обеда. Никто не тревожил меня, не стреляли пушки и не нагрянула какая-нибудь инспекция. Мир дал мне отлично выспаться, за что я был ему безмерно благодарен.
В прекрасном расположении духа я вышел за кофе, а за мной отправились хвостом все коты.
Прохор колдовал над каким-то блюдом, напевая песенку. Ароматы стояли такие, что я снова ощутил голод. Жадно взглянул на пирог, прикрытый полотенцем. И в следующий миг его смахнул со стола тигр, проглотив в один присест.
— Ах ты ж, шкодник мелкий! — завопил слуга. — Тебе тама ведро рыбы поставлено!
Тигр виновато опустил морду и Прохор тут же оттаял, улыбнувшись:
— Ну ладно, буде. Но больше так не делай, понял?
Зверь довольно облизнулся и лениво вышел из кухни на поиски упомянутого угощения. Кутлу-кеди в это время успели поджечь какое-то тряпье, валяющееся в углу. Старик и на них шутливо поругался, затем покачал головой и спросил:
— Нет, ну что вытворяют-то, молодой господин? А? Никакого покоя ж нет от них.
При этом
— А для вас я припас кое-что, — Прохор пододвинул табурет, забрался на него и достал с верху печи ещё один пирог. — Со сладкой вишнею, вот.
Поворчав, что негоже перед едой аппетит портить сладостями, он отрезал мне внушительный кусок. Говорить о том, что подобная мелочь ничего испортить не может, я не стал. Просто постарался не смахнуть лакомство так же быстро, как и тигр.
За окном было пасмурно, а на кухне стоял жар от печи, пахло ароматным рагу и свежей выпечкой. Терпкий кофе и кусок пирога — всё, что нужно было для мига удивительного счастья.
Особенно такие мгновения хороши после череды событий, что произошли за последние дни.
Всё отступило — гули, граф, княжич, академия, волки, охота…
Прохор же сидел рядом и с умилением смотрел, уперевшись ладонями в щеки. И отрезал новые куски от пирога, подкладывая мне.
— А где все? — запоздало поинтересовался я.
В доме было непривычно тихо. Мой вопрос сработал как заклинание. Тут же раздался топот ног и на кухню ворвался Гордей. За ним в дверях замаячил дух предка. Следом шел Тимофей.
— Александр Лукич! — мальчишка встал передо мной с решительным видом. — А можно я в лицей на тигре отправлюсь?
Я поперхнулся от такого вопроса. Призрак за его спиной закатил глаза и фыркнул, рыжий просто беззвучно засмеялся.
— Ну и как, по твоему, отреагируют в лицее? — попытался я мягко урегулировать вопрос.
— Они обалдеют! — с восторгом ответил пацан.
— Гордей Васильевич… — проворчал дух предка.
— Хм, — насупился приютский и со вздохом исправился: — Сильно удивятся.
— А как ещё можно сказать? — не отступил Митрофан Аникеевич.
— Ну обалдеют же! — задорно улыбнулся Гордей и утащил кусок пирога.
— Ладно, остановимся на этом, — я старательно прятал улыбку, хотя это было очень сложно. — Давай удивлять в лицее хорошей учебой. Это гораздо сложнее.
— Ну лаааадно, — разочарованно протянул пацан, но тут же позабыл о расстройстве и весело сообщил: — А я вот как научился!
Он свел руки вместе и начал медленно разводить их. Между ладонями засверкали язычки пламени. Судя по вытянутым лицам остальных, они это тоже видели впервые.
Но это не была стихия. Морок! Вполне устойчивая иллюзия, пусть весьма примитивная и небольшая. В мальчишке пробудился дар. Артефактор-иллюзионист, ну надо же. Ядреная смесь, однако.
Гордей, донельзя довольный произведенным эффектом, вдруг побледнел и пошатнулся. Я вскочил и подхватил его, усаживая на стул.
Каким образом пацан смог научиться использовать дар, я не представлял. Талант, не иначе. Но вот так напрягать неокрепший источник было чревато неприятностями. Развивать дар в таком юном возрасте нужно очень осторожно и постепенно.