Печать зверя
Шрифт:
Я поспешно проверил его состоянии. До истощения, к счастью, дело не дошло. Влил магию жизни и нахмурился:
— Гордей Васильевич, как мне казалось, ты изучал основы магии.
— Изучал, — виновато пробормотал он и, шмыгнув носом, продолжил: — Нельзя волшбой без присмотра заниматься. Удивить всех хотел…
— Удивил, — вздохнул я и добавил уже спокойнее: — Опасно это, не делай так никогда больше, прошу.
Пацан, понимая что в этот раз действительно просчитался, поклялся больше не самовольничать. После этого
На всякий случай я вызвал целителя, чтобы тот тщательно осмотрел Гордея.
Только беспокойство отпустило, я всё же порадовался. Был таким же, вот один в один. Так дар артефактора влияет. Всё интересно попробовать, вот прямо здесь и сейчас. Никаких страхов и сомнений, что-то новое — пробуем!
Пожалуй, он и без тигра удивит всех в лицее. Так рано пробудившийся дар произведет эффект посильнее, чем волшебное существо.
Оставив парнишку под присмотром домашних, которые после случившегося не оставят ему и шанса снова учудить, я отправился в лабораторию. Пора приступать к артефакту. Его форма уже стояла перед глазами.
В первую очередь я сделал набросок. Довольно подробный. Благодаря мастеру Овражскому и практике в зоопарке, с рисованием у меня получалось всё лучше и лучше. Художником не стать, но хотя бы не стыдно показывать.
Для задуманного лучше всего подходил медальон. Из особого сплава, способного выдержать плетение поиска. Металл более пластичен для животной магии, которая и лежала в основе. Камень, как бы он ни был хорош, не годился. Да и таскать с собой статую на охоте было бы затруднительно и неудобно.
Конечно же, на медальоне должен был находиться зверь. Волк. Символ того, кого предстояло отыскать.
Проведя столько времени, рассматривая этих зверей, я мог нарисовать их с закрытыми глазами. Так что задача была выполнена быстро.
Взяв рисунок и убедившись, что Гордей спит, а рядом бдит дух предка, я поехал к кузнецу.
Кузницу уже отстроили заново. От пожара и следа не осталось. Новое здание высилось на прежнем месте, но было явно больше. Коваль встретил меня лично и с гордостью сказал:
— Вот, ваше сиятельство, лучше чем было сделали. Теперича у нас самый большой горн в империи. Ну а уж намагичили над ним, никакая беда не случится.
Я представил, в какое состояние это ему обошлось. И машинально проверил защитную сеть. И правда, отличная работа. Тут постарались высокоранговые маги.
— Рад за вас, Никита Васильевич, — искренне сказал я. — Сможете уделить пару минут?
— Смогу? — удивился мастер. — Вам — сколько угодно. Вы ж меня спасли, да и Горю тоже. Так что для вас, Александр Лукич, моя кузня всегда открыта.
— Благодарю, — легко поклонился я. — Это кстати, так как дело весьма срочное.
— Слушаю, — тут же посерьезнел кузнец.
Но
— Вещицу-то изготовить несложно, — в итоге сказал он. — Вот только материал… Белый сплав штука капризная. Я-то могу с ним справиться. Но вы уверены, что именно такой вам требуется?
— Уверен. Только такой, — кивнул я.
— Интересно… — протянул кузнец. — Что же, думаю вы сами знаете, что работать с ним непросто. Что гарантий для подобного никто не даст. Могу лишь заверить вас, что я сделаю в лучшем виде.
— Большего мне и не требуется, — улыбнулся я.
Да, сплав не просто капризный, а очень нестабильный. Выбирать такой для артефакта рискованно. Можно одним неосторожным движением просто разрушить вещь. Но зато его свойства идеально мне подходили.
Оживить металл было практически невозможно, в отличии от камня. Но при этом он был живее сам по себе.
Уж чего, а действовать осторожно, я умел. Так что риск для меня был минимален, а результат того стоил. Если делать, то лучшее. Иногда компромиссы нужны, но не в работе.
Суда по сомнениям Коваля, он придерживался тех же принципов. Ясно было, что хочет мне помочь, но знания о белом сплаве не давали ему покоя. Ведь я мог решить, в случае неудачи, что это его вина.
Так что я заверил мастера, что осознаю с чем буду работать.
После этого Никита Васильевич успокоился и пообещал, что приступит к заказу сегодня же. На том мы и попрощались.
Доверив изготовление профессионалу, я вернулся к тому, что умел делать не менее хорошо. Схема будущего артефакта была с одной стороны простой, но с другой в неё необходимо было вложить очень многое.
Чтобы волки выступали маяками одной общей сети, мне предстояло немало поломать голову. Уловить разум зверей, понять их отношение друг к другу. Перехватить ощущение вожака и вычислить именно его.
Запахи и звуки. Так они ориентировались в своем мире. Учуять добычу могли на огромном расстоянии. Что уж говорить про разноголосые способы общения.
Там, в лесу, когда я обнаружил стаю и волчонка, на меня обрушилось много информации. Теперь нужно было её верно распознать и вложить в плетение. Реакции зверей не походили на эмоции человека. Инстинкты были ярче, но и непонятнее.
Я заперся в лаборатории и взялся за схему.
Подобно Платову, рядом со мной росла гора скомканных листов. Я тоже своего рода писал признание. Только магии как таковой. Уговаривал её, хитрил и старался понять.
Источники новой пары словно насмехались, подгоняя и дразня. Вроде цеплялся за идею, но в чертеже всё разваливалось. Запускал плетение за плетением и начинал заново.