Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше
Шрифт:
– Дом Ротко.
Друзья моих родителей, которые знали, что произошло с дедушкой и бабушкой, без конца звонили, желая выразить папе и маме соболезнование. Мне поручили отвечать, что они в России и вернутся в конце месяца.
Бабушка звонила мне по два раза на день, желая узнать, как дела, и сказать, что скучает без меня, но не может приехать, потому что Либеро и Фурио доставляют ей много хлопот.
Однажды позвонила мне и Ноэми, чтобы узнать, как я поживаю и когда вернусь в школу, ей страшно одной сидеть
После чего сразу же позвонила Мать-настоятельница, и пришлось спустить с подоконника Марию, мывшую окно. С мокрой тряпкой в руках она в два счёта отшила её.
– Нет, матушка, не беспокойтесь. Леда не больна неизлечимо. Нет, и не инфекционная болезнь. У Леды очень сильная головная боль. Она должна оставаться дома ещё две недели. В самое ближайшее время вам позвонит синьора Ротко.
Затем она вышла из гостиной, даже не взглянув на меня, но фыркнув, словно горный баран.
Если Мария думала, будто таким образом вызовет у меня желание вернуться в школу, она сильно ошибалась. В школу я никогда больше не пойду.
Мария могла терзать меня до изнеможения, но такие мучения, каких я натерпелась в Колледже Верующих, вряд ли можно себе представить. Что касается отношения Марии ко мне, она могла сколько угодно давать волю своим причудам.
И она постаралась, заявив, что, если я настолько плохо чувствую себя, что не могу ходить в школу, значит, не могу и с Ваттом играть в саду.
Жизнь у меня оказалась ещё более замкнутой, чем тогда, когда я рисковала умереть от скуки. Но теперь в моей голове теснилось столько разных мыслей, они так переполняли её, что даже шишка начала расти, и хотя я едва ли не впала в полную физическую прострацию, в душе у меня всё кипело и бурлило.
Что касается меня, то материала у меня теперь имелось до конца дней моих. Ничего больше и не требовалось. Останусь такой навсегда. Как Христос, распятый на стене за кафедрой.
Однако в четверг утром, когда Мария проверяла в саду, не затоптали ли телевизионщики мамины тюльпаны, мне позвонил Марио.
Я сняла трубку после первого же звонка.
– Дом Ротко, – произнесла я, подражая, как всегда, важной манере Марии.
В трубке молчание.
– Дом Ротко, – повторила я, подумав, что, может, недостаточно отчётливо произнесла свои слова.
На том конце провода по-прежнему тишина, но не абсолютная. Всё же чувствовалось, что там кто-то есть. И в самом деле, вскоре я услышала ответ:
– Надо же, ошибся номером… чёрт возьми! Это не квартира Руббертелли? Как вы сказали, куда я попал?
Я никогда прежде не слышала этого голоса. И не имела ни малейшего представления, кто это может быть. Однако
– Ну что, положила трубку?
– Нет! – поспешно ответила я.
– Ну так скажи, это дом Руббертелли или нет?
– Нет.
– Что нет?
– Нет.
– Нет, потому что это не дом Руббертелли, или нет, потому что не хочешь сказать?
– Ну ладно, тогда распрощались.
– Нет!
– Опять двадцать пять! Что нет-то, мамино сокровище?
– Не распрощались.
– Но ты же не хочешь сказать мне, куда я попал…
– Это дом Ротко.
– Чей дом?
– Ротко.
– И куда же я попал? На Луну?
– Нет.
– Я понял, это шутка! Ну, конечно, ты просто не умеешь говорить…
– Нет.
Когда я поняла, что уже в тысячный раз повторяю самое короткое и простое слово на свете, мне захотелось сделать харакири, подобно Чи-Чио-сан.
Нужно было спасать положение. Нужно сказать что-то необыкновенно замечательное. И пока я ломала над этим голову, он попрощался со мной:
– Чао, детка. В самом деле пока. Мне нужно дозвониться к Руббертелли, время бежит, и я могу упустить его.
– Скажи мне только, как тебя зовут? – сообразила я наконец.
– Как меня зовут? О мадонна, какая же ты серьёзная и как давно я не отвечал на такой вопрос.
Он посмеялся.
– Ну так скажешь, как тебя зовут?
– Святая мадонна… Послушай, девочка… А ты упрямая! Ну ладно… Марио. Меня зовут Марио.
– Чао, Марио.
– Чао, чао. Я пошёл.
– Не хочешь узнать, как меня зовут?
– Нет, нет и нет. Чао.
– Пожалуйста, Марио.
– Ах… Ну как ты не понимаешь, что мне нужно срочно поговорить с Руббертелли.
– Спросишь, как меня зовут, и закончим разговор.
– Ну почему я должен тратить время на разговор с каким-то ребёнком?.. Ну ладно, давай, только быстро. Говори, как тебя зовут.
– Меня зовут Леда.
– Красивое имя. В самом деле. Красивое имя. А знаешь, кто такая была Леда?
– Нет.
– Очень знатная дама. Пусть тебе расскажут её историю.
– А ты не расскажешь, Марио?
– Нет.
– А если её никто не знает?
– Знают, знают. Чао, Ле.
Он даже не дождался, пока отвечу «Чао!». Просто отключился.
Некоторое время я ещё сидела с трубкой в руках.
А как только прошёл шок, соскочила с дивана и бросилась в сад, даже не подумав, что Мария отругает меня.
Мария разговаривала с режиссёром, которого пускала в наш дом всякий раз, когда родители уезжали на несколько дней. Она втолковывала ему, что они не должны снимать весь сад и весь дом.