Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше
Шрифт:
– Как ты сказал? Подохнуть…
– Ладно, Ле. Не обращай внимания… Не нужно было так говорить…
– Подохнуть можно?
– Слава богу, не поняла, верно?
– Подохнуть можно! Подохнуть можно! Подохнуть можно!
– Пресвятая мадонна, Ле, вместо того чтобы учиться правильно говорить, я сам учу тебя некрасивым выражениям.
– Извини, Марио.
– Не нужно… Тебе незачем извиняться, не за что, понимаешь? Ну а теперь прощаюсь, потому что нужно
– Марио…
– Ну!
– Завтра тоже позвонишь?
– Нет! Нет! Нет! Можешь ты это понять? Иди в школу, потому что там будет лучше.
– Не могу.
– Почему?
– Я уже сказала тебе. Потому что у меня сотрясение мозга…
– Эээх… Да ладно тебе… Сотрясение мозга… Но ты ведь не умираешь…
Он помолчал. Похоже, задумался.
– Надеюсь, это не отец тебе устроил, а?
– Что?
– Сотрясение мозга, Ле, сотрясение мозга!
– А… это… нет, я ударилась о ручку в туалете.
– Это лучше! Намного лучше!
– Почему?
– Ну… потому… потому, что сотрясения мозга, которые мы сами себе устраиваем по ошибке, не такие страшные, как те, что специально устраивают нам другие.
– А!
– Вот увидишь, скоро сможешь вернуться в школу.
– А вот и нет. Я туда больше не пойду.
– И почему же больше не пойдёшь? Что, крепко отлупили?
– Нет.
– Тогда в чём дело?
– Не пойду, и всё тут.
Шишка начала сильно пульсировать, как ещё до появления. Наверное, росла.
Я не хотела больше думать о школе, достаточно того, что Марио уже в который раз собрался прервать разговор. И я стала рассказывать ему обо всём, что случилось со мной, без остановки, на одном дыхании.
И сестра Бенедетта… и Бог… и Царь Небесный… и моя бабушка… и Людовика… и Ноэми… и балерина… и яблоко… и Отче наш… и печенье на солоде марки Туччи… и сердечная подруга…
– Успокойся, Ле, успокойся… Остановись, ради бога…
– Я дура, я подражаю, я плохая. И даже не занимаюсь балетом.
– Трагедия!
– Ну да.
– Но я ведь шучу. Если я расскажу, что говорили мне, когда ходил в школу, вот тогда ты действительно испугаешься.
– Что тебе говорили?
– Господи, как же давно это было… Подумать страшно…
– Что тебе говорили?
– Меня называли крысой.
– Крысой?
– Да, крысой.
– А почему?
– Потому что говорили, будто я живу в канализационной трубе.
– …
– Самое интересное, что так оно и было на самом-то деле.
– А почему же ты ходил в школу, если тебе говорили такое?
Марио, похоже, нравилось рассказывать всё это. И он больше не говорил, что сейчас попрощается.
– Потому что отец бил меня до смерти, если я не ходил в школу. И когда ходил, тоже. На все деньги, какие зарабатывал, он покупал мне книги. Он не хотел, чтобы я вырос таким же невеждой, как он. Он ведь даже читать и писать не умел.
Я расслабилась на диване. Теперь уже можно было не вцепляться в трубку мёртвой хваткой, чтобы Марио не прервал разговор.
– И до сих пор, хотя отца уже нет в живых, я не перестаю благодарить его. Если бы не его побои, бог знает, где бы я сейчас был…
– Где, Марио?
– В канализационном люке, Ле. В дерьме, как и раньше.
– Ах.
– Поэтому, Ле, в самом деле, не будь дурой… Иди в школу, это важно.
– Нет.
– А твои что, ничего не говорят тебе?
– Нет.
– Не верю.
– Отец сказал, что, пожалуй, пойду в будущем году, когда буду готова.
– Ничего себе! В шесть лет – и то уже поздно. Вот придумали!
– А бабушка сказала, что, может быть, я вообще не буду ходить в школу, а стану учиться дома.
– Вам, что ли, деньги некуда девать?
– …
– Ле, послушай меня, иди в школу, окажи такую милость. Поверь мне, так будет лучше.
– Но я не…
– В школе тебя научат читать и писать… Там узнаешь людей. Это очень важно, уж поверь. Не станешь ведь ты говорить, будто там не оказалось ни одного человека, который не понравился тебе?
– Одна девочка понравилась.
– Ну вот, видишь.
– Ноэми. Она была моей сердечной подругой, но я уже сказала тебе, что она больше не любит меня.
– И ты веришь ей? Мне эта Ноэми напоминает моего Соффио.
– А кто такой Соффио?
– Да, Соффио. Мой друг, у него была астма и он тяжело дышал, как кот. Он собственной тени боялся, бедняга. А когда пугался чего-нибудь, о пресвятая мадонна, так дышал, что у тебя волосы на голове разлетались.
– Ноэми всё время говорит, что ей страшно…
– Видишь, я прав.
– Но я всё равно не пойду в школу.
– Поступай как знаешь, Ле. У меня больше нет времени. Мне нужно позвонить на телефонную станцию, так что давай закончим разговор.