Педофил: Исповедь чудовища
Шрифт:
— То есть раз уж ты всегда хорошо выглядишь, — тихо произнес Альфред, — всегда на каблуках, всегда во всем, что подчеркивает твои изящные формы, хорошо пахнешь, с игривой сумочкой на согнутой руке, и при этом ты одна… Это значит, что ты лесбиянка или меняешь партнеров, как Майли Сайрус. Так?
Рита скрестила руки у себя на груди и посмотрела со сдержанным восхищением на своего подчиненного.
— Странно это все, правда?
— Твои предположения? — шутил он.
— Нет. То, что мы с тобой стоим здесь, не очень удачно пытаемся флиртовать друг с другом, хотим понравиться, а еще совсем недавно ругались,
— Ты пыталась, — перебил собеседницу Альфред, — самоутвердиться за мой счет. Я изначально относился к тебе хорошо и не пытался смотреть на тебя сверху вниз. Ты мне понравилась еще в Сиэтле. Как только я пожал твою руку. Теперь я смотрю на тебя и начинаю думать, что это случилось еще тогда, когда я увидел твой силуэт в темноте, в комнате для допросов, в участке.
— Хм… — нежно и немного грустно улыбнулась Рита. — Наверное, мне следует у тебя попросить прощения за свое поведение.
— Нет. Думаю, будь ты тихой и смирной, как Кейт, мы бы не были сейчас на этом свидании. Да, я отметил бы для себя, где-то внутри, что ты привлекательна, но таких эмоций, которые я испытываю сейчас, — их бы не было.
— Каких? — затрепетало сердце Риты.
Альфред посмотрел куда-то за спину своей спутницы, ненадолго растворившись мыслями в сверкающих огнях вечернего города. Преодолев сомнения, он уверенно сказал:
— Мне хочется тебя выругать и выпороть, как маленькую непослушную девчонку. И в то же время хочется обнять тебя, почувствовать, какая ты настоящая. Понять, ты и вправду столь женственная, проникновенная и нежная, как мне кажется, или я наивный дурак?
Рита думала всего мгновенье. Она кинула черный лакированный клатч на землю и, обхватив двумя руками, будто лебедиными крыльями, шею Альфреда, обняла его, прислонившись щекой к его плечу.
Опешив, патрульный из Сиэтла несмело поднял руки и аккуратно обнял темнокожую девушку.
— Вот такая ты мне просто безумно нравишься, — тихо прошептал он.
— Такой я и себе очень нравлюсь, — бормотала Рита.
Она разорвала свои объятья и сделала полшага назад.
— Пообещай мне, — озабоченно сказала она.
— Что именно? — не понимал околдованный нежностью своего босса Альфред.
— Несмотря на то, что будет между нами, как бы ни сложились наши отношения, хорошо или плохо, это никак не повлияет на нашу работу и на общение в офисе.
— Обещаю.
— Я знаю, это глупость, и всегда будет тот, кто либо слишком сильно рад, либо опечален, но я не хочу, чтобы это влияло на наши профессиональные взаимоотношения. Никто не должен знать, что между нами есть личное. Для меня это очень важно.
— Не волнуйся, Рита, — мудро улыбался Альфред. — В офисе ты для меня по-прежнему будешь боссом, а вне его — если мне повезет... Кто знает...
— Спасибо за понимание, — взяла за руку коллегу Рита. — Пойдем, у меня к тебе миллион вопросов.
Она подняла с земли сумочку и прогулочным шагом направилась с Альфредом в сторону хорошо освещенной аллеи, расположенной среди густо растущих деревьев.
— Ты тайна, покрытая мраком, — продолжала Рита. — Не подумай, что я психопатка, но я использовала свое рабочее положение, чтобы выяснить хоть что-нибудь о тебе.
— И? — поддерживал лепетание темнокожей девушки Альфред, наслаждаясь ощущением
— Ничего, Альф. Теперь я так буду тебя называть, — говорила та, превратившись в искреннюю хорошую девчонку с чертовски хорошим настроением. — Это вообще-то мой любимый сериал. Так вот. На тебя ничего нет, ты не подходишь под описание тех, кто пропадал без вести, кого разыскивают. В связи с этим у меня возникла теория, что ты либо секретный шпион, засланный в Америку под прикрытием, либо пришелец.
— Кто? Пришелец? — рассмеялся Альфред. — Как меня только не называли. Но пришельцем впервые.
— Я, конечно, могла использовать свои связи и попросить агентов Малдера и Скалли прояснить на этот счет ситуацию. Но все это совершенно секретно, и я не должна говорить ничего об этом.
— Ой, я даже и не подозревал, — отходил от смеха Альфред, — что у тебя такое роскошное чувство юмора.
— Тебе самому не интересно докопаться до истины, кто ты и откуда?
— Как тебе сказать… — серьезничал Альфред. — С одной стороны, да, а с другой стороны… Вспоминая страх и боль, которые я испытывал, когда очнулся в лесу около реки, немного боюсь — вдруг я узнаю нечто такое, что уничтожит меня.
— Прости, что я вспомнила об этом, — осторожно оправдывалась Рита, сжимая руку своего спутника.
— Ничего страшного. Иногда, когда я забываюсь и слышу о подобных историях, случившихся с другими людьми, мне самому становится интересно, желают ли они вспомнить прошлое и что ими движет в их поисках. То, что я жертва ретроградной амнезии, постепенно забывается. Какая ирония…
— Мне кажется, в твоей истории есть нечто мистическое, быть может, некая тайна…
— Ты веришь в мистику?
— Немного, когда смотрю в твои черные глаза.
Альфред улыбнулся.
— Ты персонаж или, правильней сказать, человек — не менее интересный, чем я.
— У тебя есть пять вопросов, на которые я отвечу совершенно откровенно и сто процентов честно, — флиртовала Рита, невзначай слегка заваливаясь на плечо спутника, продолжая шагать вперед, смотря без интереса на прохожих.
— Мне интересно, почему ты до сих пор не замужем и у тебя нет детей? Ты очень красивая, умная, на очень хорошей должности, что не бывает лишним.
Рита пожала плечами.
— Не знаю, Альф. То ли я слишком умная и красивая, то ли мужчины слишком глупые и так себе выглядят, — посмеивалась она. — А если серьезно, мне с ними скучно. Они в эмоциональном плане все как утюги.
— Как утюги?
— Да, в утюге эмоций ноль, и в них тоже. Все очень примитивно, стандартно, одни и те же стремления и желания, всех как под копирку сделали. Мне, конечно, как и любой женщине, нравится, когда за мной ухаживают, делают подарки, но я не ищу мешок с деньгами, я хочу, чтобы меня кто-то удивил тем, что внутри. А еще многие из них нытики и размазни. Я не говорю о романтизме и чрезмерной женственности наших мужчин, я говорю о том, что они очень жалеют себя и просят жалости от других. А когда тебя просит о жалости взрослый неглупый здоровый мужчина, твоя жалость сменяется вначале безразличием, а потом и отвращением, — Рита вздохнула и, повернув голову, с нежностью посмотрела на своего спутника. — Вот тебя мне искренне жаль, потому что ты не просишь, чтобы тебя жалели.