Пехота-2. Збройники
Шрифт:
— Шо?
— Время карательной акции. Минометка зашарилась.
— Оооо. Ну погнали. Где Арик? Ариииик!
— Я тут! — раздается с верхнего откоса. — Шо тре?
— Иди сюда, зараз будешь реализовывать политику Министерства Обороны в отношении алкогольной интоксикации окремих категорий военнослужащих.
— Мля… Я зара, три хвилинки.
— Ты там уже ставку Гитлера выкопал?
— Та нє… Питаюсь…
Ярик хочет сегодня закончить блиндаж и завтра перекрываться, поэтому он торопливо заглатывает пару кусков мяса и гонит своих копать. Их «бунгало» рассчитано на четверых, оно на уровень выше, чем наш импровизированный
— Васяаааа… — тянет Прапор. — Мартин пива мало взял.
— Коля, ты блиндаж закончил? — тут же отвечает ротный.
— Завтра закончу.
— Вот завтра и приходи жаловаться.
— И приду. И вообще, это Мастер виноват.
— Мастер? — взвивается Толик. — Коля, ты нормальный вообще?
— Нє, — тут же вставляет Козачок. — Готов підтвердити на суді.
— Копать надо больше.
— И чаще.
— Та вы вообще охерели…
— Все, Прапор, п@зда тобі, пиши пояснення…
— Я зара кому-то напишу…
— Ггггыыыы…
… Военные вживают, отойдя метров пятьдесят от «двести-шестьдесят-второй» бэхи и упав в кусты. Андреич при виде меня и Мастера неторопливо убирает бутылку за ногу. Ого, культура в массах, стаканчики взяли, никаких тебе «из горла» или «из одной кружки». На пластиковой тарелочке лежат кусочки остывшего мяса, измазанные кетчупом.
— Андреич, понимаешь, Шматко нема, и инструктаж он тебе не провел, — ласково говорю я.
— Так а шо, уже и под шашлык нельзя? — недоумевает Михалыч.
— Под шашлык — можно и нужно, — говорит возникший с тыла Вася.
Головы всех четверых залетчиков тут же поворачиваются к нему.
— Командир, так мы ж аккуратно, не набухаться же ж…
— Может, и так. Но наша группа риска, то есть Сепар с Кирпичом, — озвученные военные тут же поникают головами и начинают усиленно рассматривать камни под ногами, — …не так идеальны, как нам бы хотелось. Это раз.
— И два, — говорит Мастер. — Это западло, пацаны. Вас приняли как своих, разместили, обогрели. А вы мало того что обманули командира, когда пляху привезли, так еще и в кусты бухать пошли.
— У нас так не робиться, — добавляет Ярик, сидящий на корточках сразу за Васей, и сплевывает. — У нас так нєльзя.
— Херня не в том, что пьете. Все пьют. Мартин вон вообще херачит так, шо шуба заворачивается… — говорит Вася.
— Но-но, военный, — обижаюсь я. — Попрошу без наклепів.
— …но нае@ывать у нас не принято. Будет суббота — будет стол, бухло и песни. Пляху давай.
Андреич поднимает бутылку и медленно отдает Васе. Сепар с Кирпичом пытаются впитаться в террикон. Михалыч, кажется, хочет побухтеть и «покачать права», бо водка уже играет в крови, но пока не решается. Андреич спокойно смотрит.
— Вторую, — ласково говорит Вася.
— Нема второй, — тут же вскидывается Михалыч.
— Опять обманюете, — говорю я. — У вас ноль-семь… чего?
— Хєрні якойсь, — бурчит Ярик, взяв у Васи бутылку и принюхиваясь.
— Вооот. Ноль-семь — это вам на пол-укуса. Несите остальное, сонечки.
— Бля, да вы заеб@ли… — начинает подыматься Михалыч.
Не,
— Заеб@ли? — вдруг орет Мастер и придвигается к минометчику. Он на голову ниже и в полтора раза легче, но в этот момент мне кажется, что Толик нависает над здоровым толстым военным. — Заеб@ли?!! Ты охерел, военный? Тебе командир отдал прямой приказ! Сядь!
— Еба…
— Сел! Бегом!
Из темноты появляется Прапор, за ним маячит непременный Козачок. Вася спокойно сидит на корточках и даже, кажется, скучает.
— Сук@, шакалье еб@нное, как вы заеб@ли… — бурчит Михалыч, но садится обратно на землю.
— Тихо. Все нормально. — Андреич поднимается и обрачивается к Васе. — Я принесу. Вибачай, командир, тупанули. Не ознакомились, так сказать. Больше не повторится.
— Неси-неси, — говорит Вася.
Водка льется в сухую землю, рефлекторно сглатывает Михалыч. Вася бросает пустые бутылки, подымается и уходит в темноту. Андреич молча собирает тару, забирает тарелки и уходит следом. Я закуриваю, и в окончательно сгустившейся темноте огонек зажигалки неожиданно и резко выхватывает лица, одежду, камни, низкие деревья — и все в одном грязно-оранжевом цвете. Все, пора на боковую, скоро восемь, «Нона» приедет… или нет.
— Мартин, тебя Ляшко искал, — говорит Мастер и тоже закуривает.
— Срочно? Де он?
— В наряде. Несрочно, но шо-то он взволнованный.
— Ок, если увидишь его — я в кунге буду.
— Я к вам. Чаю попьем? А то до наряда еще час.
— Легко. Пошли.
Мы отходим, спотыкаясь в темноте на этой долбаной щебенке. Бурчит генератор, разбавляя холод грязным выхлопом, стреляет труба буржуйки. Наверху в темноте, судя по звукам, продолжает копать Ярик. Парни разбредаются, часть уходит на «Чарли» и там дымит сигаретами, что-то обсуждая. Интересно, аккумы на теплаки зарядились?
Сзади раздается стук и вскрик. Мы оборачиваемся.
Михалыч сидит на корточках, шипит и держится за ногу. Над ним стоит Прапор, наклонившись и положив руку на плечо.
— «Шак@лье еб@ное», бл@дь? — тихо говорит Прапор. — Совсем водка мозги съела? Ох@ел, мудила?
Михалыч молчит. Молчит Козачок, стоящий рядом и потирающий нос. Молчим мы. Молчит террикон, молчит Донбасс, молчание подымается над дорогами, посадками, блиндажами, машинами, тысячами людей на «лінії бойового зіткнення» и теряется где-то там, высоко, очень высоко, где только звезды, пустота и Бог, в которого мы все иногда верим.
Мало кто знает, но этот беретный знак придумали не геральдисты и не штабисты.
Этот знак, судя по всему, придумал зампотех мотопехотного батальона по итогам залетов обычной мотопехотной роты. Мне этот знак откровенно нравится, и вот почему:
Круг. Круг обозначает колесо ЗиЛа, которое темной донбасской ночью было аккуратно скручено с грузовика РМТЗ и установлено на такой же грузовик мотопехотной роты с обещанием непременно вернуть «потом». «Потом» наступит после победы. Залет.