Пехота
Шрифт:
— Мені три, — сказал Келим.
— Я не буду, — сказал малый.
— И чай с двумя сахарами водиле. Можно в одноразовый стаканчик.
Церемония совместного кофепития на войне — это таинство, которое трудно описать или передать. Там надо присутствовать.
Мы тыкали пальцами в планшет, курили и хлебали кофе, говорили цифрами и аббревиатурами, снова курили и думали, как лучше сделать.
Изначально почему-то командир и Мартин решили, что они идут с нами, и пришлось напустить туману про «вы шо», «нет, конечно», «вы ж понимаете». Мне они не мешали, просто вдруг шо, то пизды получат все.
— Пацани,
— Мы не смотрели еще с лета, — парировал Мартин.
— А як ми шось побачимо, то ви б змогли заглянуть і, єслі стріляють, накидать з «сапога» осюда, осюда чи осюда? — я тыкал пальцами по планшету, а они, нависнув друг над другом, следили за движениями.
— В последнюю точку не достаем.
— Ага, принял. Мы, кароче, пойдем, рацию дадите?
— О, это по Мартина части, я командир роты.
— Але добрий командир, якщо ПАГ самі ремонтуєте, — вмешался в разговор Воркута.
Что такое ПАГ, я не знал, но по улыбке пехотинцев понял, что Воркута сказал что-то правильное и, дабы не выглядеть глупо, заржал вместе с ними.
Еще раз покурив на улице, мы одели рюкзаки, каски, поправили зброю, попрыгали и половили завистливые взгляды личного состава КСП, от чего наши лица приняли форму «Я їбав — я воював».
Эта забава очень понравилась малому, который был просто в восторге оттого, что можно колотить понты перед взрослыми дядьками. Понтов не колотил только Немец, он нашел себе «друга» и они затеяли обмен гаечными ключами у кузова машины. Это такая традиция водил и мехводов на войне.
Ко мне подошел Мартин и протянул рацию:
— На, заряжена.
— Мартин, дай и цифры на всякий случай.
— Я не знаю на сегодня…
— Та не, номер телефона.
— А, записывай. Ноль девяносто пять…
— Ага. Ну, вдруг шо, я маякну.
Воркута первый, я за ним, и дальше по порядку мы нырнули в осыпавшуюся зеленку. Ландшафт позволял идти достаточно быстро, и мы без приключений подобрались к «району проведення операції». Дальше рутинная поисковая работа и аккуратные перемещения между кущами. Место лежки сепаров мы нашли через два с половиной часа. Судя по всему, тут давненько никого не было. Остались только окурки, обертки от конфет, 2 выкопанные ячейки и палочка в земле с горизонтальными насечками:
— Вони шось корєктірували отсюда. Давайте по кругу розсрєдоточтесь. Воркута, давай гранати і нитку.
Десять минут нехитрых танцев в четыре руки и незаметные растяжки заняли свои места в сепарской лёжке.
— Ідьомте.
Понимание того, что день прошел даром, угнетало. Не по приколу было ехать за тридевять земель ради трех гранат. Мы остановились покурить, и я достал планшет. Когда последняя сигарета затушилась, а бычок был аккуратно спрятан в траве, предложил план:
— Пацики, тут до сєпарской лінії один і пять кеме. Може, сходимо, срисуєм шось і дамо піхоті коордінати, шоб в’єбали?
— Вони ж не попадуть нікуди!
— Ну, зато в’єбуть громко. Так шо йдем.
Я знал, как «зажечь разведчиков», и добавил:
— Єслі когось пиздонем — трофєї наші.
Последняя реплика воодушевила группу, и мы свернули с маршрута влево.
Сначала Воркута, потом
— Пацаны, а що там кофе, которым вы угрожали? Таки есть нерастворимый? — Сайгон понял, что со своими «отдельными задачами» как-то смешно получилось. Как всегда, впрочем.
— Да «Львівська», зелена. Мартин, сделай кофе, — командир вернулся к серьезности.
Я взгромоздил турку на каганок, достал пачку красной «Львівської» (откуда у нас зеленая? У нас ее в жизни не было…), щедро сыпанул и залил кипятком. Турка тут же зашипела, я снял ее с огонька, помахал в воздухе, пытаясь никого не облить, и поставил снова. Мигнул свет, из блиндажа показался заспанный Ярик. За моей спиной двое мобилизованных — командир мотопехотной роты и командир группы разведки — достали планшеты и начали, перебивая друг друга, сыпать координатами, терминами, дальностями, короче — пошла работа. Там мне кто-то еще рассказывал в спину про то, сколько им сахара в кофе, и я с удовольствием пропустил эту фигню мимо ушей, бухнул по две ложки в каждую кружку и взгромоздил их на затянутый грязной белой клеенкой дощатый самодельный стол. Кинул в пластиковый стаканчик пакетик чая, сыпанул сахара из обрезанной пластиковой бутылки и вышел из КСП.
… Снаружи опять было холодно. Да когда ж оно уже закончится-то, а? Как же ж оно задолбало. Сигареты, сигареты… ага, вот они. Перед шишигой разведосов стоял наш механ Вася и внимательно на нее смотрел. Вася был ростом метр шестьдесят, весом в пятьдесят килограмм, было ему от роду лет сорок пять, он никогда в жизни не стрелял из автомата и был в роте самым ценным человеком, кроме командира и меня. По моему мнению. А по мнению командира — меня можно было смело из этого списка вычеркнуть. Вася стоял в какой-то страшнейшей серой гражданской куртке и хищно наблюдал за целой шишигой, приехавшей к нему прямо в руки.
Я аккуратно поставил стаканчик на краешек ледяного камня, закурил и выдохнул густой дым синих «Прилук» в низкое злое небо Донбасса. Покачался с пятки на носок, постучал рыжими ботинками друг об друга, глянул на многострадальный стаканчик и понял, шо я, конечно, молодец, тока вот кипятка забыл налить. Вася подошел к шишиге еще на шажок. А молодцы разведосы, что водилу в машине оставили. А то к вечеру у них бы тут кузов на кирпичах стоял… Пойду, кстати, таки водиле чаю сделаю.
— … ті хуйні шо надворі накриті пльонкой стоять, стріляють? — услышал я Сайгона, который умудрился развалиться на маленьком самодельном стуле и хлебал кофе, помахивая в воздухе сигаретой. Отогревшиеся разведчики, имен-позывных которых я не знал, курили и блаженно лыбились.
— Мы не смотрели еще с лета, — тут же ответил я и с сомнением посмотрел на чайник, остыл или нет? Наверное, нет. Шутник, мля, ничо крупнее ПКМа в жизни не видел, на ПАГ смотрит, как комбат на аватара, то есть «с нєпоніманієм».
— А як ми шось побачимо, то ви б змогли заглянуть і, єслі стріляють, накидать із «сапога» осюда, осюда чи осюда? — и Сайгон потыкал пальцами в замацанный планшет.
Все вытянули головы, пытаясь рассмотреть место. Командир начал говорить про дальности, я осторожно взял стаканчик и опять пошел наружу.