Пехота
Шрифт:
— Немец, поехали.
Минут сорок яйцетряски по непонятным фронтовым дорогам с редким мобильным покрытием для определения места нахождения. После очередного переезда по грунтовке мы выехали на асфальт. Газ-66 взревел рыком пьяного замполита и начал набирать скорость по пустой дороге. Я втыкал в планшет и пытался понять, где мы есть, поглядывая в зеркало. В зеркале иногда мелькал улетающий целлофан от сосисок и бычки. Родная навигация планшета не могла найти спутники, а интернета почти не было.
— Немец, смотри, по идее, это вон тот террикон, видишь скаты лежат, ото
Машина опять свернула на грунтовку, чихнула, вспугнув стадо жирных фазанов, и, протяжно завывая, поехала к террикону. Возле скатов нам махнули «привет» и беспрепятственно пропустили. Никто не вышел встречать, и пришлось самому искать «старшего».
Мы познакомились и я начал излагать суть и цель визита.
Он кивал головой и обещал полную поддержку.
Потом на моем планшете начали планировать маршрут, мужичек все время говорил «да» (от заєбісь, ніхуя не шаре і «дакає»). Вдруг рисочки мобильного покрытия скаконули вверх и появилась буковка интернета. Я жмякнул кнопку местоопределения и оказалось, что мы почти в трех километрах не там, где я планировал маршрут.
— Шо це… Бляяяяя. Братан, а шо на отому териконі, в 2850 метрах справа от нас?
Я показал рукой в нужную сторону.
— А, то там рота мотопіхотного батальона якогось стоїть, я не знаю.
— Йо-ба-ний ти ішак… Я тобі в карту тикав, ти не бачив, шо то карта не твого тєрікона?
— То я дивлюсь, наче моє, а наче й не моє… Пацаны курили в кузове:
— Шо там, Сайгон?
— Все нормально. Немец, поехали!
Наконец, через 15 минут мы подъехали в нужное место. Руками тут приветов не махали. Нас остановил укутанный «в наряд» пехотинец-недолік, который чуть не упал с пенька, схватил автомат и преградил путь, потом вразвалочку обошел машину вокруг, направляясь к водительской стороне.
— Что говорить, Сайгон?
— Скажи, инженер'a бригады, бо щас начнут по своим диснейлендовским рациям кричать «разведка», через 20 минут сепары выдвинут группу нам навстречу.
Немец приоткрыл окно и представил нас инженер'aми.
— О, Немец, смотри, щас будет прикол, когда пехотному шлэпперу надо что-то долаживать по рации.
Уася взял рацию, как телефон (він щас рєально «альо» скаже), и тщетно пытался что-то ей доказать. Чувак разговаривал с рацией как с живой. «Тут», «того», «тебе-вас-нас». Командира было четко слышно, а Уася не до конца отбивал, шо тангенту надо держать, а не просто нажимать периодически.
— Она китайская, не понимает тебя, — хохотал Немец за рулем, хлопая себя по ляжкам.
Рация норовисто хрипела, а Уася кричал в нее «шість чоловік на в’їзд».
— Сайгон, я не понял, а откуда он шесть насчитал?
— Та хуй его знает, может, он с нами поедет.
Уася направился опять в нашу сторону с мученическим выражением лица, ему явно не нравилась функция проверяющего:
— Щас аусвайс будет спрашивать, что говорить?
— Кажи, хай нахуй йде, його командір 15 сєкунд назад научив по рациї балакать, а я йому документи должен показувать?!
Немец беззлобно и с улыбкой сказал Уасе:
— Передай: хуй, а не документы, — и закрыл окно.
Уася
— Кажи.
— Я нахуй зара вилізу, я дам їм нахуй «до бою», я зара розк'aжу… — в трубке послышался звук затвора пулемета.
— Кєлім, успокойся. Розберемся.
Ситуация сложилась смешная, и я рассмеялся. Но скоро Уасе, видимо, сказали нас пропустить, и он суетливо, держа автомат под мышкой, открыл шлагбаум из деревяшки и радостно показывал рукой куда-то вдаль:
— Туди, до КСП сразу їдьте.
Немец тронулся и направился туда, где должно быть КСП. Встречать вышли двое (навєрное, собрали все «воєнне» по позіциям і сразу одягли на себе), кто был главнее, непонятно, но у одного была, как у меня, «ТурГировская» РПСка и какой-то пистолет непонятный (аааааа… то рукоятка фабовска на ПМі. Пфффф, пісталєтів нормальних нема, так вони рукоятки на ПМи ліплять. Піхота, блін. Це стоїть, дивиться на «Форт» і думає, шо я понтуюсь). «Военность» встречавших немного нивелировал чувак в дутиках и с чайником, абсолютно мирно проходящий мимо стираться (субота, блін, утро). Командира звали Танцор, а позывной ковбоя с фабовской рукояткой я не услышал. Дальше традиционное приглашение на чай/кофе, на которое отозвались все из кузова:
— Немец, не собирайся, ты тут остаешься.
— Какова? Я тоже кофе хочу.
— Такова, шо у тебя перегар.
— Разве?
— Я принесу тебе кофе, нехуй там дышать.
Вся остальная ватага двинула внутрь. Там было жарко, бегала кошка и, наверное, имелся кофе. На столе валялась какая-то хуйня, похожая на прицел и отвертки (ачумєлиє ручкі с Тімуром Кізяковим, блін. Ясно, стрілять вони можуть походу тільки пріблізітєльно).
Я сразу раскрыл карты и смолчал только про то, что наша БРка к ним не имеет никакого отношения.
Терпеливо выслушав ни разу не бородатую шутку на тему «Перевели с разведки в пехоту», я продолжил. Командир был обычной пехотной залупой, троллил, как полагается, но сохранял серьезность:
— Так шо, будем Докуч штурмовать? Мы готовы. Тока бэха не заводится.
— Не, не штурмовать.
Дальше сценарий уходил на вилку. Надо было или сказать, что у нас, суровых рыцарей горки и АКМа, нет беспилотника, который смог бы висеть сверху и докладывать обстановку … или… блин, я не могу сказать, шо нет коптера … сука.
Взяв в руку хуйню со стола непонятного армейского цвета, я твердо добавил:
— У нас отдельные задачи.
«Ковбой» заржал, а Танцор улыбнулся уголками губ (чєрті, блін).
В это время как раз закипел чайник.
(Як же його позивний?… Борман… нє… Лютер… нє… блін.)
— Пацаны, а що там кофе, которым вы угрожали? Есть нерастворимый?
— Да, «Львівська», зелена. Мартин, сделай кофе. (О, сука! Мартін!)
— Мартін, мені два сахара.
— Мені один, — сказал Воркута.