Пекарня с сюрпризом для попаданки

Гуда Хелен

— Если я правильно помню местоположение старой мельницы, то да, — озабоченно отвечает мужчина. — Если мое предположение верное, то нам надо поспешить.

Винченцо пришпорил коня, и он рванул вперед. Я же как могла вцепилась посильнее в поводья и прильнула к шее кобылы. Умею, не умею я ездить верхом — это не важно. Главное, чтобы мы успели.

Я нагнала Винченцо, когда он остановился около шаткого мостика.

— Нам на тот берег? — я попыталась слезть с лошади, но лишь с мужской помощью мне это удалось сделать.

— Да и лошади по мосту не пройдут. А если мы поскачем до моста, по которому смогут пройти лошади, то потеряем драгоценное время, — объяснил мне мужчина. —

Дальше пешком. Здесь недалеко.

Инквизитор бросил поводья своей лошади, хотя что ему бояться, он свистом ее подзывает. А кобыла, что была выделена мне, так вообще от его лошади не отходит ни на шаг.

Начал накрапывать дождь. Оттого что мы можем не успеть, паника накрывает еще сильнее, и я два раза чуть не поскользнулась на скользких досках моста. Перебравшись на другой берег, я облегченно выдохнула. Мужчина показал на довольно широкую тропинку вдоль берега, и мы поспешили по ней. Дождь усиливался, и вот уже я еле шла по скользкой тропе. Ноги разъезжались, а одежда, вмиг став тяжелой, мешала, путаясь в ногах длинной юбкой. Зря я послушала инквизитора и сменила брюки на платье. Сейчас в них было бы значительно удобнее. И плевать, что у мужчины повышенный интерес к моей пятой точке, особенно когда я в брюках.

Еще несколько сот метров и перед нами появилась мельница. Трехэтажное здание, частично каменное, частично деревянное. По виду довольно крепкое, но вот водяное колесо практически пришло в негодность. Очень много деревянных лопастей отсутствовало. Вдруг в здание ударила молния, но не в само здание, а в непонятные громоотводы, установленные на крыше.

— Что это? — я с ужасом смотрела на здание.

— Молнии нужны для увеличения силы заклинания, — объяснил мне мужчина. — Оставайтесь здесь, — скомандовал инквизитор, а сам рванул в здание.

В смысле оставаться здесь? Я не для того выбиралась из проклятого склада, скакала на лошади, отбивая себе все на свете, а потом боролась с разъезжающимися на скользкой тропе ногами, чтобы постоять в сторонке! НЕТ! Мужчина выбил дверь ногой и заскочил в мельницу, а я последовала за ним. И даже догнала его. Вернее, врезалась в его спину, когда он замер на входе в помещение, где были жернова. Два жернова, которые должны были крутиться от движения лопастей, были разложены рядом. На одном жернове лежала связанная Сабрина, на втором жернове — старик. Он был настолько изможден, что казался мумией, а не живым человеком. Желтая пергаментная кожа обтягивала кости. Но он моргал и что-то шептал. Между Сабриной и стариком стояла Урсула. Вокруг них в форме восьмерки по полу стояли черные свечи. Над стариком и Сабриной висели какие-то странные конструкции, похожие на металлические люстры. Вдруг по этим самым люстрам прошел разряд электричества, и в этот момент Урсула особенно громко выкрикнула заклинание. Разряд погас в теле Сабрины, и она выгнулась дугой от боли.

Я не знаю, что мной двигало в этот момент, но в груди появилась такая ярость и злость, а еще дикая ненависть к этой женщине, что я сжала кулаки. Посмотрела на свои руки, но вместо кулаков у меня оказались огненные шары, которые я и швырнула в Урсулу. Злость сбила прицел или отсутствие практики, но один шар попал под ноги женщине, а второй так и вовсе улетел ей за спину.

Я рванула к Сабрине. В тот миг я совершенно не думала ни о чем. Лишь бы спасти ребенка. Но меня отшвырнуло назад, и я больно ударилась головой о балку. Оказывается, черные свечи создали какой-то контур, который я не могла пройти.

Пока я пыталась прорвать этот контур, Винченцо же достал какие-то мешочки. Где он только хранил все это барахло? И смешивал их, что-то колдовал. Возможно, это все дало бы свои плоды,

если бы у нас было время. По металлической конструкции снова прошел разряд, и Сабрину затрясло. Я не знала, что делать. Свечи не пускают меня к ним, но шары же пролетели. Вот только дело в том, что я не знала, как их вызывать. В первый и единственный раз они появились у меня сами собой. Зато я знаю, как вызывать огонь. Вернее, я же смогла тогда в подвале, где нас заперли, прожечь доски. Я подползла к этому невидимому контуру, который начинался на уровне свечей, и попыталась прикоснуться к нему. Руки словно кислотой обожгло. Но я терпела. Вызывала огонь. Свечи у этого места вспыхнули и стали гореть ярче и сильнее раза в три. Винченцо, заметив, что я делаю, подскочил ко мне и попытался сперва оттащить, так как у меня руки стали красными, кожа полопалась, а кое-где появились волдыри.

– Не мешай! Лучше помоги, — отталкиваю мужчину и продолжаю усиливать горение свечей. – Если свечи прогорят, то появится брешь, – объяснила, что именно я делаю.

Инквизитор схватил свои мешочки-порошочки и начал что-то заговаривать на этом тарабарском языке. Дунул в то место, где я почти сожгла свечи. Миг и свечи разлетелись в стороны. Я и в самом деле ослабила магическую защиту, и Винченцо смог пробиться через контур. Он схватил старый пыльный мешок из-под муки, которые валялись в углу, и разметал огарки свечей. Мы как по команде рванули к жерновам. Я к Сабрине, а Винченцо к Урсуле. Я схватилась за веревки, и они прогорели в месте моего прикосновения. Все же, видимо, я могу руководить и контролировать свои способности, потому что я подхватила Сабрину, отнесла ее к этим самым мешкам и осторожно опустила девочку.

– Диана, тебе больно, – прошептала девчушка.

– Нет, маленькая, все хорошо, – я расплакалась от облегчения.

– Ты забыла? Я же вижу твою ауру, – малышка улыбнулась и прикрыла глаза.

От малышки меня отвлек женский визг, и я обернулась. Оказывается, огненные шары, что я бросила, не исчезли, а стали источником пожара. В углу мельницы пламя облизывало стены. На жернове лежало развороченное тело старика, и я загородила собой этот вид, чтобы ребенок не увидел его. Хотя вряд ли ее можно еще чем-то испугать после суток в плену у Урсулы. Инквизитор зажал женщину в угол, но она сопротивлялась из последних сил, шепча заклинание.

Я подхватила ребенка на руки и вынесла ее на улицу, где вовсю лил дождь. Он меня немного остудил, и я стала искать глазами дерево, под которым можно было бы спрятаться от дождя. Найдя его, я уж было направилась к нему, когда из-за него вышли братья.

– Что ты сделала с нашей матерью?
– - я замерла как вкопанная. Вот только их еще не хватало для полноты счастья.

– Ничего, она там, – кивнула на мельницу, из окна которой валил дым.

– Ты подожгла мельницу, дрянь! – в руках Олафа появился нож, а у Питера дубинка.

– Она сама загорелась. Нечего свечи жечь! – огрызаюсь, а у самой поджилки трясутся. Нас разделяет не больше десяти-пятнадцати метров.

– Как ты выследила нас? – Питер наступает и пытается обойти с одной стороны меня, а Олаф – с другой.

– Просто она тоже ведьма, – делает вывод второй брат.

Я бы попробовала создать огненные шары, как у меня получилось в мельнице, но сейчас у меня на руках Сабрина, которая очень слаба.

Я взглянула на небо в немой молитве. И именно в этот миг в дерево, что было позади братьев, которое я присмотрела как укромное место от дождя, ударила молния. Ствол раскололся надвое, и большая его часть накренилась в нашу сторону. Все было словно в замедленной съемке. Я пячусь, поскальзываюсь и лечу с Сабриной на руках в реку.