Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»
Шрифт:
Незаметно состарился Евпейт, хотя мысли породниться с Пенелопой не бросил. Правда, теперь итакийца больше привлекали закрома Пенелопы, чем сама женщина, понимал, что не потянет.
Но Евпейт не оставил своей задумки со сватовством. Он умел все делать медленно, но основательно. Прошло время Евпейта, но наступило время Антиноя. Сын давнего врага Пенелопы не забыл красивую, стройную женщину, освещенную заходящим солнцем. Никакие покорные и услужливые рабыни не смогли вытравить этот образ из его сердца.
Антиной стал красивым юношей, а потом красивым
Заметив это впервые, Евпейт едва не наорал на сына, но потом призадумался. А почему бы и нет? Самый богатый (конечно, после самой царицы) на Итаке он, самый красивый и достойный жених — его сын Антиной. Почему бы этим не воспользоваться?
Евпейт сдержал свою давнюю угрозу. Когда на попытку Антиноя посвататься Пенелопа только рассмеялась в ответ, отец позвал сына.
— Хочешь взять в жены царицу?
— Хочу.
— Она много старше тебя, если не в матери, то в тетки годится.
— Не так уж много, к тому же она не стареет, скорее я состарюсь, чем Пенелопа.
— Отказала?
— И слушать не желает, твердит, что Одиссей жив и вернется.
— Ты не можешь помнить, как сосватал Пенелопу сам Одиссей, слишком мал был, когда она тут появилась. Но рассказы помнить должен.
— Помню. Привез из Спарты, хотя ездил сватать Елену.
— Это не все. Никогда не задумывался, к чему царевичу из маленькой Итаки вдруг отправиться на безнадежное сватовство?
— Их таких много было.
— Вот то-то и оно! Узнав, что Тиндарей готов выдать замуж Елену, хитрый Диомед решил сорвать сватовство и кинул клич: свататься всем!
— И что?
— А то, что все — это не один. Одному отказать можно, сказать, что замуж не собирается, что не вдова, прогнать. А если соберется десяток, два десятка? Не откажешь, и выбрать придется, и замуж пойти тоже.
— А если не меня?
— Пенелопа дура? Никогда не замечал. Те, кто воевал с Одиссеем, никогда не рискнули бы сватать его жену, в Спарте, Микенах, Аргосе, Пилосе, Афинах не до того, да и что для них царица крошечной Итаки, даже если она умна и красива? Сватать приедут свои — с Зама, с Закинфа, с Левкады… Из них ты самый сильный и достойный. Нужно только собрать эту толпу, чтобы вынудить Пенелопу решиться на замужество. Она упрямая, по доброй воле не пойдет, а вот если выхода не будет… Мы поможем.
Помогли. Совсем скоро дворец Пенелопы превратился в настоящий постоялый двор. Женихов набилось столько, что сватовство Елены стало казаться дружеской вечеринкой по сравнению со свадебным пиром. Отказать нельзя, имеют право, для всех она вдова. А то, что твердит о будущем возвращении мужа, так это просто набивает себе цену. Ничего, поумнеет.
Толпа желающих стать царем Итаки росла не по дням, а по часам.
— Евринома, сколько их?!
— Вчера прибыли еще восемь с Самоса. И позавчера шестеро с Закинфа.
Несчастная ключница едва не плакала, толпа женихов стремительно,
Пенелопа до колик в животе хохотала в спальне:
— Они вынудят меня либо закрыть дворец и объявить, что больше не царица, либо выйти замуж.
— Лучше уж второе, — вздохнула Эвриклея.
— Фиг им, а не замужество! Сколько у нас там запасов?
— Женихов больше…
— А мы хитрей. Меня пираты не разорили, а уж какие-то женихи тем более не справятся.
Экономическая война вышла на новый уровень, иногда казалось, что женихов и их сопровождающих (а каждый привез с собой толпу сочувствующих и слуг!) больше, чем самих жителей Итаки. В бухте не протолкнуться от судов, на рынке от покупателей, на улицах и во дворце от бездельников.
— Им скоро надоест бездельничать, сами уплывут, зато будет известно гостеприимство царицы Итаки.
— Зря надеешься, бездельничать еще ни одному мужику не надоедало. К тому же они жениться хотят.
Эвриклея права, на прокорм женихов пришлось задействовать все ресурсы, теперь все запасы ткани, созданной мастерицами царицы и ею самой, уходили только на оплату провизии для незваных гостей.
— Если так дальше пойдет, они просто сожрут Итаку!
А как прогнать, если все по закону?
— Где ты, Одиссей, Аид тебя возьми?! Рыжий мерзавец, что я должна делать с этой толпой твоих «заместителей»?!
Кормила, поила, развлекала. Они жрали до дурноты, пили до беспамятства, играли в кости и шашки и покидать дворец не собирались. Ответ один: выбирай мужа!
— В своем дворце не хозяйка, ступить некуда, везде эти… уроды спят!
Евпейт потирал руки: долго не выдержит…
Но наступил день, когда пришлось дать ответ на вопрос «когда?!».
— Вот… вот… вот сотку погребальный покров Лаэрту, тогда и решу!
— Лаэрт силен, как бык, хоть и стар, к чему ему покров?!
— Это он на вид крепкий, а вообще-то, стар, как пень оливы… Буду ткать!
Евпейт смеялся:
— Лучшей отговорки придумать не могла. Не бойся, Антиной, пусть ткет. Пенелопа лучшая ткачиха в Элладе, так что работа ненадолго.
Но… творилось что-то непонятное. Пенелопа честно работала, это видели даже женихи, а работа двигалась так медленно, что грозила растянуться на годы.
Евпейт советовал сыну:
— Не теряй времени даром, спаивай женихов, доводи до свинского состояния и старайся, чтобы увидела Пенелопа. Сам не пей ни капли, будь всегда чист, опрятен, красив и весел. Развлекай, но не надоедай, будь приятен в общении, но не назойлив, вежлив и не нагл. В тот день, когда она все же закончит покров, только ты должен остаться на высоте, остальные — выглядеть безобразными пьяницами.
Антиной старался, спаивал, поддразнивал, осторожно затевал свары, оставаясь в стороне, сталкивал женихов между собой. И всегда был предупредителен, вежлив и отменно ухожен, выгодно выделяясь. Мало того, по совету отца он стал играть роль даже защитника царицы от нападок других.