Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

Я чувствовала, как во мне бушует холодная ярость Винсента, его потребность в доминировании, которой некуда было деться. Магия Пожирателя сердец была сильна, но не настолько, как то, что сделал с собой Саймон.

Я отпрыгнула назад, уклоняясь, и оказалась прижатой к перилам балкона. Черт. Отступать некуда.

Подул горячий ветер, откидывая мои волосы назад и вырывая пряди волос Саймона, отчего он стал выглядеть еще более чудовищно, нависая надо мной с кровавой улыбкой на губах.

Позади него глаза

Райна остановились на мне, когда он разрезал одного ришанского солдата, двух…

Он не был бы достаточно быстр.

Матерь, я должна была умереть.

Но, ох, какой это будет смерть.

Мне стало интересно, был ли это голос Винсента или мой.

Саймон протянул руку и коснулся моего лица, развернув его к себе, будто из любопытства.

Его улыбка погасла.

— Обычный человек, — сказал он. — Вот и все.

Смерть воина, — пообещала я себе, когда Саймон поднял свой меч, а я — свой.

Его удар был сокрушительным.

Вспышка магии ослепила меня. От оглушительного треска зазвенело в ушах. Что-то острое полетело в меня, открывая маленькие порезы на щеках, руках.

Я их почти не чувствовала, потому что боль была повсюду.

Саймон попятился назад, перевернулся на спину, но было уже поздно.

Я тоже падала. Мое тело перелетело через перила в замедленной последовательности действий. Последнее, что я увидела — Райн, и его расширенные от ужаса глаза, затем он выхватил меч из тела и побежал за мной…

Он выглядел очень, очень испуганным.

Я потянулась к нему, но я уже падала.

В невесомости миры слились воедино.

В одном мире я ничего не слышала из-за криков, взрывов и отчаянных команд.

В другом мире я не слышала ничего, кроме голоса отца из старых воспоминаний. Я не чувствовала ничего, кроме его хватки, такой крепкой, что было больно — но это была любовь Винсента, скрытая в острых гранях и всегда такая же болезненная.

Я же говорил тебе не забираться так высоко, — сказал он суровым голосом. Сколько раз я говорил тебе, что этого делать нельзя?

Я знаю, — хотела сказать я. Прости. Ты был прав.

— Орайя!

Крик Райна прорезал воздух даже сквозь звуки разрушающегося королевства. Я заставила себя открыть глаза и увидела размытые цветные пятна.

Он пикировал за мной, расправив крылья, будучи весь в крови, одна рука тянулась ко мне.

Что-то в этом изображении показалось мне знакомым, и тут меня осенило: на картине был изображен падающий ришанец с одной протянутой рукой. Я всегда думала, что он тянется к богам.

Но он тянулся ко мне.

Все стало черным.

Глава

60

Райн

Нужно

отступать.

Я летел над полем битвы, морем кровавой бойни, с обмякшим телом Орайи на руках. Она была покрыта таким количеством крови, что я даже не мог определить, где она была ранена, — только то, что Саймон сделал с ней, было разрушительным.

Она не была мертва.

Она не могла быть мертва.

Я чувствовал биение ее сердца, медленное и слабое. Я отказывался принять вероятность того, что оно остановится. Этого нельзя было допустить.

Она не была мертва.

Я знал, что Саймон не отставал от меня, бросаясь в бой. И я знал, знал, что как только он приземлится, для всех нас все будет кончено.

Нужно отступать.

Я нашел Вейла в разгаре кровопролития. Он разрубал ришанского мятежника, упавшего с неба. Я не узнал собственного голоса, когда выкрикнул его имя. Он обернулся и меньше чем за секунду увидел нас с Орайей, и его брови тут же исказились в мрачном ужасе.

Затем его глаза поднялись над моим плечом и расширились.

Саймон.

Я выдавил:

— Отступайте. Сейчас же. Выводите столько воинов, сколько сможете.

И я не переставал лететь.

Мне нужно было найти безопасное есто. Где-то поблизости. Где-то в скрытом от других месте. Там, где никому не придет в голову искать ее. Там, где ей помогут сейчас, прямо сейчас, потому что я не собирался позволить ей умереть у меня на руках после всего, что мы пережили вместе.

Я не мог вернуться в лагерь — никто не мог помочь ей там, по крайней мере недостаточно быстро.

Я не мог вовремя вернуться к месту встречи.

Я не мог попасть в Сивринаж, где ее могли бы найти Саймон и Септимус.

Мои мысли не имели смысла. Я не знал, как или почему выбрал наше направление. Это не было сознательным выбором. Просто память об имени и месте, нацарапанных на письме двадцатипятилетней давности, и слепая надежда, и полное, черт возьми, отчаяние.

Какая-то далекая часть моего подсознания принимала решение без меня, а я не мог думать ни о чем, кроме Орайи в моих объятиях, ее обмякшего тела и биения ее сердца, которое становилось все медленнее и слабее.

Вартана находилась недалеко от Сивринажа, всего в нескольких городах отсюда. Это был небольшой городок, едва заметный с высоты — из тех, куда заезжают только если есть причина. Я сам удивился, когда неуклюже приземлился на пыльные улицы человеческих кварталов.

Они должны были помочь ей. Они должны были.

Я был на городской площади. После наступления ночи здесь было тихо. Я почти не обращал внимания на окружающую обстановку: кирпичные здания, грязные улицы, фонтан-колодец в центре площади. На его краю расположилась молодая пара, видимо, прервавшая свое полуночное свидание, и они смотрели на меня потрясенными глазами.