Пепел и пыль
Шрифт:
— Нет.
— Тогда где ты?
— Я скоро буду дома, обещаю, и всё тебе объясню. Даже доказательства принесу. Только маме не говори.
— Тогда зачем ты позвонила?
Теперь моя очередь замолчать. И правда, неужели лишь потому, что не смогла дозвониться до Лии и запаниковала?
— Потому что я соскучилась.
Я знаю, что такой ответ Даню устроит всецело, и поэтому ничуть не удивляюсь, когда он говорит:
— Ладно. И хотя я всё ещё не уверен, что верю тебе, пожалуйста, будь осторожна.
— Постараюсь.
— Я тоже тебя люблю, —
Разговор проигрывается у меня в голове ещё некоторое время, пока я иду на первый этаж, там — на улицу, во внутренний дворик. Не думаю, что уже прошло пятнадцать минут, поэтому просто меряю периметр шагами, грея лицо под тёплыми лучами солнца. Бабье лето в самом разгаре, и мне совсем не холодно в одной только рубашке.
Огибаю склад с одеждой и вижу оранжерею. Она состоит из четырёх отдельных полукруглых длинных секторов, соединённых короткими стеклянными проходами. Дверь тоже стеклянная, поэтому я заглядываю внутрь, когда подхожу ближе. Как человек, который никогда не был силён в ботанике, я едва ли различаю хоть одно знакомое растение.
Возможно, конечно, и не во мне дело. Есть вариант, что все эти растения просто не из нашего мира.
Обхожу оранжерею вокруг, но другой двери не нахожу. Только деревянный умывальник и пару махровых полотенец между третьей и четвёртой секцией.
Приходится вернуться обратно. Там я вижу приближающуюся Полину.
— Это не я опоздала, это ты пришла рано, — сразу декларирует она.
Дверь открывает, приложив ладонь к похожей панели, как та, что позволяет управлять замками на этаже преступников.
Всё в этом месте работает так, чтобы не дать никому постороннему и шанса сунуть свой нос не в своё дело.
Полина пропускает меня вперёд. Я делаю шаг, спотыкаюсь о деревянный порог и целый метр безуспешно пытаюсь вернуть себе равновесие, размахивая руками.
— Только не трогай колючку! — кричит Полина.
Понятия не имею, о чём она говорит, но, чтобы перестраховаться, ни за что руками не цепляюсь. Только когда мне удаётся плотно ощутить почву под ногами, Полина подходит ближе, старательно скрывая смех за кулаком, прижатым к губам.
— Колючка? — уточняю я, касаясь пальцами лба.
Моё лицо горит.
Полина кивает на высокое растение в отдельном горшке, стоящее в двух шагах от меня. Оно кремового цвета, исключение составляют только маленькие зелёные бугорки, которыми растение покрыто полностью.
— Оно очень ядовитое, — говорит Полина. Отходит к дальней стене, где стоит деревянный шкаф, снимает один из фартуков с крючка под полкой с инструментами и повязывает его на талии. — Если хотя бы капля попадёт внутрь — не успеешь даже завещание написать.
Полина достаёт из кармана фартука плотные хлопковые перчатки.
— Смотри.
Она подходит к колючке и медленно подносит к ней ладонь. Когда между ней и растением остаётся не больше пары сантиметров, Полина вдруг резко отдёргивает её обратно.
И я понимаю, почему. Растение выпустило длинные, толщиной с мизинец,
— Зачем вы его держите, если оно так ядовито?
— Сок, который находится в стебле, можно использовать как обезболивающее наружного действия. Подай-ка мне плоскогубцы.
Я беру инструмент с полки и отдаю его Полине. Она ловко вытаскивает с помощью него одну колючку. Из образовавшегося отверстия сочится прозрачная жидкость.
— Твоя рука ещё болит? Не хочешь попробовать?
— Рука в порядке, спасибо, — я демонстрирую Полине отсутствие бинтов и способность сжимать пальцы в кулак без болевых ощущений. — Мне уже помогли.
Когда Лия явилась в штаб вчера вечером, чтобы забрать Лису, первое, что она сделала — это отчитала меня как маленькую девочку. Второе — вылечила руку, показав, как работает её магия. Оказывается, тот самый “дневник”, который Лия всё время таскает с собой — это тетрадь с особым пергаментом. Лия что-то быстро чиркнула на одной из страниц, оторвала исписанный кусочек, вложила мне в руку, подожгла его с помощью зажигалки и, пробормотав что-то себе под нос, согнула мои пальцы. Я даже не успела вскрикнуть, когда почувствовала боль — последний отголосок ушиба. После, раскрыв ладонь, вместо пергамента увидела лишь пепел. А стряхнув его на пол, обнаружила, что рука в порядке — даже ссадины исчезли.
Полина просит меня достать из шкафа пластиковый пакет для утилизации биологических отходов и прячет в него колючку. Пакет сворачивает в рулон и отдаёт мне в руки, чтобы я кинула его в плетёную корзину.
Пока Полина заканчивает с колючкой, я оглядываюсь и нахожу интересный экземпляр: одинокий и высокий цветок с пушистым ярко-синим бутоном и здоровыми, как у лопуха, листьями.
— А это что? — спрашиваю я.
Полина следит за моей рукой.
— Песочник. Не ядовитое, но редкое. Кстати, презентовано Доуриной Дмитрию на день рождения.
— Кстати?
— Ну, Нина рассказала мне, что ты вчера устроила с её дочерью, — Полина добро улыбается и трясёт меня за плечо. — Молодец, что действовала по справедливости.
— Спасибо.
Мне правда этого не хватало — чтобы кто-то понял мои мотивы. Ведь наверняка и со стороны Вани, и со стороны Дмитрия помощь мне была вынужденной: одного я фактически прижала к стенке, а второму, откажись он, закатила бы истерику.
Никто из них не поинтересовался, зачем я это делаю.
— Значит, ты устроила Лису у подруги? — продолжает Полина.
Интересно, хоть что-нибудь из того, что я Нине и Бену вчера рассказала, осталось в тайне?
— Да, — отвечаю я. — Лия сказала, что сможет потом отправить её домой, если Лисе тут не понравится.
Полина понимающе качает головой. Мы проходим между посаженными в два параллельных ряда растениями, напоминающими мне лаванду.
— Что за цветок?
— Лаванда, — Полина оборачивается на меня через плечо. — Думала, ты догадаешься.
— Я и догадалась, просто это было бы слишком очевидно на фоне всего… остального. И зачем вам столько лаванды?