Пепел и сталь
Шрифт:
Он ушел с балкона, не попрощавшись, и Вин проводила его взглядом. Лишь через несколько месяцев они снова увиделись.
«На самом деле в них нет ненависти друг к другу, — думала она, облокотившись о перила балкона и глядя вниз, во двор. — Наоборот…»
Некоторое время она размышляла и наконец решила, что любовь близких родственников должна немного походить на те алломантические пульсы, которые ей теперь следовало искать… только ей это чувство было незнакомо, и она не могла его уловить.
21
Герой
Кельсер спокойно сидел и читал, пока лодка медленно двигалась по каналу на север.
«Иногда меня тревожит, что я совсем не тот герой, каким меня считают», — было написано в дневнике. А дальше…
«Какие у нас есть доказательства? Слова давно умерших людей, неясные пророчества? Даже если поверить в предсказания, то как они соотносятся со мной? Правомерно ли считать события на Летнем Холме „ношей, удвоившей силы героя“? Несколько моих жен могли, наверное, связать меня „со всеми королями мира“, если смотреть под определенным углом. Можно найти десятки Фраз, так или иначе отсылающих к эпизодам моей жизни. Но точно так же они могут не иметь ко мне никакого отношения.
Философы уверяют, что пришло время, что были соответствующие знамения. Но я продолжаю думать: а что, если они выбрали не того человека? Так много людей зависит от меня. Они говорят, я буду держать в руках будущее всего мира.
Но что они подумают, если узнают, что их защитник — герой всех веков, их спаситель — сомневается в себе? Может, они вовсе и не будут потрясены. И пожалуй, это беспокоит меня сильнее всего. Что, если в глубине души они и сами удивлены — так же как и я?
Когда они видят меня, не видят ли они лжеца?
Рашек, похоже, думает именно так. Я знаю, что не должен позволять простому носильщику нарушать мое спокойствие. Но он из Терриса, оттуда, где рождаются пророчества. И если кто-то может заметить фальшивку, то почему не он?
И тем не менее я продолжаю свое путешествие, направляясь туда, где, как утверждают предсказания, я встречусь с судьбой… и все иду и иду, спиной ощущая взгляд Рашека. Завистливый. Насмешливый. Ненавидящий.
И еще я тревожусь, как бы мое высокомерие не погубило всех нас».
Кельсер опустил книгу. Лодка шла рывками: скаа усердно тащили судно. Кельсер радовался, что Сэйзед успел сделать для него копию дневника лорда-правителя, иначе ему нечем было бы заняться во время путешествия.
Да, дневник оказался чрезвычайно интересным. Завораживающим и в то же время зловещим. Странно было читать слова, написанные самим лордом-правителем. Кельсеру лорд-правитель всегда представлялся не столько человеком, сколько… тварью. Злобной силой, которую необходимо
Однако автор дневника, похоже, был простым смертным. Он задавался вопросами, размышлял… казался человеком глубоким и сильным.
«Не следует так уж доверять этим записям, — подумав Кельсер, проводя ладонью по странице. — Люди редко судят о самих себе беспристрастно».
И все же история лорда-правителя напомнила Кельсеру о легендах, слышанных им когда-то, — легендах, которые шепотом пересказывали скаа, обсуждали знатные лорды и запоминали хранители. Они гласили, что некогда, еще до восшествия на престол, лорд-правитель был величайшим из людей. Любимым вождем, человеком, которому народы вверили свои надежды.
К несчастью, Кельсер знал, чем кончилась эта история. Последней империей. Лорд-правитель не спас человечество, он его поработил. Но когда Кельсер читал о начале тех событий, видел сомнения лорда-правителя и его внутреннюю борьбу, все казалось ему еще более трагичным.
Кельсер хотел продолжить чтение, но лодка стала замедляться. Он выглянул из каюты. Десятки людей шагали по тропе вдоль канала, волоча четыре баржи и две небольшие речные лодки, охранявшие их. Это был эффективный способ транспортировки различных товаров — и тяжелейший труд скаа. Однако бурлаки могли таким образом перетаскивать грузы, многократно превосходившие то, что они унесли бы на себе.
Сейчас скаа почему-то остановились. Впереди Кельсер рассмотрел шлагбаум, за которым канат разделялся на два рукава. Нечто вроде водного перекрестка.
«Наконец-то», — подумал Кельсер.
Многодневное путешествие подходило к концу.
Кельсер не стал ждать посланца. Он просто вышел на палубу и достал из кошеля несколько монет.
«Пора их немножко расшевелить», — подумал он, роняя монетку на деревянную палубу.
Воспламенив сталь, Кельсер взмыл в воздух. Он помчатся по дуге, быстро набирая высоту. Сверху он видел канал, людей, тащивших баржи к развилке, и тех, кто уже остановился и ждал своей очереди. Кельсер бросил еще монету, пролетая над тяжело груженной баржей, и оттолкнулся от нее, чтобы не потерять высоту. Солдаты на палубе шедшей за баржей лодки задрали головы, в ужасе показывая пальцами на Кельсера, парившего над каналом.
Кельсер воспламенил свинец, наполняя тело силой, и приземлился на палубу лодки, возглавлявшей его караван.
Из каюты вышел удивленный Йеден.
— Лорд Кельсер! Мы… э-э… подошли к развилке.
— Сам вижу, — ответил Кельсер, оглядываясь на длинную очередь судов.
Люди на палубах взволнованно переговаривались, показывая в его сторону. Кельсер чувствовал себя немного странно, воспользовавшись алломантией среди бела дня, на глазах у множества зрителей.
«Что делать, такова необходимость, — подумал он. — Все эти люди теперь не скоро увидят меня, пройдет еще несколько месяцев. Я должен был произвести на них впечатление, дать им надежду, если, конечно, вся затея хоть чего-то стоит…»