Пепел на ладонях

Науменко Александр С.

— Я ведь всё это с самого начала видел, — продолжил Андрей, глядя в огонь. — Когда этот чёртов вулкан рванул, мы ещё не понимали, что это значит. Смотрел тогда новости, сидел дома, пил пиво. По телевизору сначала говорили, что это где-то далеко, в Америке. Мол, нас не коснётся. А вот хрен. Уже вскоре начали показывать, что творится у них. Города в дыму, люди бегут, кто пешком, кто на машинах. Дома горят, полиции не видно — только хаос. В калифорнии выброс радиации. А потом, когда пепел дошёл до нас, всё началось и здесь. Да ты и сам помнишь.

Он

медленно провёл рукой по лицу, будто стараясь стереть воспоминания, но они отчего-то не уходили.

— Да. Вспоминаю, как это было… Как будто вчера. Как уже говорил, сидел я в тот день перед телевизором, переключал каналы. Сначала решили, что нам не грозит ничего серьёзного. А потом начали показывать наши города. И стало понятно: всё, приехали. Жопа.

Иван молча слушал. Только налил ещё настойки в стаканы. Андрей немного выпил, но не пьянел. Говорить было важнее.

— Представляешь, в Тольятти,— начал он, — показывали, как толпы людей штурмуют магазины. Продуктовые, аптеки, что угодно. Кто-то пытался подняться на крышу, уехать на автобусах, но уже было поздно. Я видел, как женщина с ребёнком кричала у дверей закрытого супермаркета, а мужики срывали замки ломами. Один из них, кажется, задел её, когда махал ломом. Ребёнок упал, заплакал, а толпа просто потекла дальше, даже не заметив. Чего уж там, каждый хотел выжить.

Он на секунду замолчал, закусив губу.

— А в Уфе… Там вообще срань была. Показывали, как люди буквально дрались за воду. Грязь, крики. На площади поставили цистерны, вроде как для всех, но началась какая-то мясорубка. Мужики с дубинками отгоняли женщин и детей, чтобы взять себе. Кто-то стрелял в воздух, а потом уже и по людям. Я помню, как репортёр рассказывал, что власти пытаются навести порядок, а за его спиной кто-то в драке упал на землю. И никто даже не помог. Просто затоптали.

Иван тяжело вздохнул, но вновь ничего не сказал. Его собственные воспоминания были не менее горькими.

— В Питере, — продолжил гость, — всё вроде сначала шло нормально. Люди держались, помогали друг другу. Но потом, как всегда, начались проблемы. Кто-то решил, что ему нужно больше еды, больше места. Помню видео с Дворцовой площади. Там собрались религиозные фанатики. Кричали, что это «кара Божья», требовали покаяния. А после, как-то незаметно, они начали громить всё подряд. Магазины, аптеки, даже дома. Кричали, что это всё «греховное» и надо уничтожить.

— Фанатики, — буркнул Иван. — Они всегда найдутся, как только что-то идёт не так.

— Да, — кивнул парень. — Но знаешь, что самое скверное? Не фанатики. А то, как быстро обычные люди к ним присоединяются. Утром они ещё ходят на работу, пьют кофе, а к вечеру уже с факелами бегут громить чужие дома. Как будто вся наша цивилизация — тонкий слой. Стоит чуть-чуть поцарапать, и под ним — зверь.

Иван молча потянулся за стаканом, сделал глоток и только потом сказал:

—

Может, ты и прав. Но знаешь, Андрюха, не все такие. Я видел и тех, кто оставался людьми. Даже когда жрать нечего было, даже когда смерть рядом ходила. Те, кто делился последним, кто вытаскивал других из этого дерьма. А звери… Ну, их всегда хватало. Просто раньше они скрывались за лживыми масками.

Молодой человек тихо усмехнулся, но не с весельем, а с горечью.

— Может, и так. Но не везде. Во Владивостоке, помню, показывали, как люди буквально с ума сходили. Там штормы начались, как и у нас. Порт затопило, корабли повыбрасывало на берег. Люди пытались найти еду в контейнерах, которые выбросило волнами. Но потом появились какие-то банды. В масках, с оружием. Они всё захватили, торговали едой, брали женщин и детей в рабство.

За окном завывал ветер, стёкла дрожали под напором стихии, и казалось, что весь мир за пределами этого бара, холодный, безжалостный и чужой. Впрочем, так оно и было на самом деле.

— Ты заметил, как природа меняется? — вдруг спросил парень, словно стараясь отвлечься от тяжёлых мыслей.

— Заметил, — пробормотал Иван. — Говорят, где-то ближе к горам появились горячие источники. А ещё грибы какие-то странные растут. Я на днях видел, как мужики собирали. Но что-то мне подсказывает, что жрать их не стоит.

—Знаешь, я иногда думаю, может, этот конец света — просто шанс для нас? Чтобы понять, кто мы такие на самом деле.

Иван посмотрел на него, затем на ружьё, стоявшее у стены.

— Шанс, говоришь? Может быть. Только как-то не все его используют правильно.

— А люди? Они тоже меняются,— усмехнулся Андрей. — Становятся злее. Или…

Иван ничего не ответил. Он снова посмотрел на огонь, и перед глазами возникли лица тех, кого он когда-то знал. Клиенты бара, друзья, семья. Все они теперь были только воспоминаниями.

— Андрюха, — тихо сказал он. — Знаешь, что я понял за эти месяцы?

— Что?

— Мир никогда не был идеальным. Просто раньше мы этого не замечали.

Они выпили в последний раз. Ветер за окном завыл особенно громко, словно пытаясь прорваться внутрь. Андрей поднялся, натянул куртку и посмотрел на Ивана.

— Помню, как у тебя всегда здесь было хорошо… Ладно. Спасибо за наливку, за компанию.

— Ты куда?

— Домой. Пока ещё есть куда.

Иван молча кивнул. Он проводил Андрея до двери, и, когда та захлопнулась, снова остался один. Мир за стенами бара был холодным и враждебным, но здесь, у камина, ещё теплился огонёк надежды. И пока он горел, жизнь продолжалась.