Пепел после тебя
Шрифт:
В глазах снова печёт. А душа кричит о том, что не может произнести мой рот...
«Он изводит меня! Я измучилась! Не могу есть, спать, даже думать о чём-то другом. Я плачу так много, что запас слёз должен был давно закончиться, но этого не происходит. И я боюсь его. Реально боюсь! Не физически, он меня и пальцем не тронет. Я боюсь за своё сердце. Он же его просто разобьёт к чёрту!»
Не знаю: то ли душа вопит так громко, то ли женщина считывает эти вопли в моих мокрых глазах, но она вдруг понижает
– Тот парень наверняка сломлен. Возможно, жизнь его побила намного сильнее, чем ты думаешь. Вы ведь поэтому не можете закончить свой проект – потому что ему чужда тема любви?
Понятно, она решила перейти на наши личности, отбросив все гипотезы. Я немного злюсь из-за того, что открыла свою душу постороннему человеку.
– Егор ничего не знает о любви, – лепечу, вновь вытирая слёзы. – Возможно, я тоже!
– Думаю, ты заблуждаешься...
Ольга Абрамовна качает головой и надолго зависает взглядом где-то над моим плечом. Потом вновь концентрируется на моём лице.
– Егор наверняка умеет любить, – говорит с мягкой улыбкой на губах. – Но любовь его пугает. Он недополучил её в семье, поэтому почти не знает, как она выглядит. У него есть лишь размытый образ любви. И он действует вслепую, на голых инстинктах. Любовь делает его уязвимым, слабым, а он к этому не привык. И он боится открыть её абы кому. Его любовь хрупкая и ценная, словно реликвия. Он сможет подарить её только тому человеку, который сможет её не разбить.
– Вы его совсем не знаете, – бормочу я, отчего-то задетая её словами.
Она ведь его защищает, да?
– Я изучила его дело, – грустно улыбается Ольга Абрамовна. – И я знакома с психотипом таких людей. Мне его поведение очень понятно.
Ясно... Мне нечего больше сказать, поэтому встаю.
– Могу я идти?
Видно, что она расстроена моим порывом сбежать.
– Как учитель, я должна тебе сказать, что такое поведение недопустимо в стенах школы, – напоминает она о нашей стычке с Егором. – А как психолог советую вам поговорить откровенно. И уверена, что этот совместный проект поможет вам расставить все точки над i.
– Спасибо, – роняю я, забирая рюкзак с соседнего стула.
И только когда остаюсь одна в совершенно пустом коридоре, понимаю, что действительно ей благодарна.
«Любовь для него ценная реликвия, – пульсирует внутри меня. – Любовь его пугает».
Я не иду на урок русского языка, потому что осталось всего пять минут до звонка. Неспешно иду в правое крыло к кабинету истории. Прислонившись спиной к стене, пытаюсь уложить по полочкам весь этот сумбур в голове.
Егор где-то нашёл фото меня и Ромы. Его это взбесило. И теперь он приударил за Таней, чтобы сделать мне больно.
Я согласна с Ольгой Абрамовной – Егор боится любить. Но хочется добавить,
Но он уже отомстил мне за ту флешку. Сколько можно?
После звонка весь класс подтягивается к кабинету. Таня подходит ко мне вместе с хоккеистами. Егора тут нет.
– Коршунов решил прогулять, – сообщает она зачем-то.
Халидов хмуро смотрит на меня.
– У вас с ним что-то произошло? По школе уже слухи пошли. Он на тебя орал? Сделал больно?
Грозные взгляды Носова и Халидова меня беспокоят. Решительно мотаю головой и заявляю:
– Ничего такого не было.
Таня стреляет взглядом в сторону, и я понимаю, что она показывает на Тоню. Возможно, эти сплетни пустила именно Тоня.
Кабинет истории открывается, все начинают заходить. Таня ловит меня за руку, заглядывает в глаза.
– Алин, у нас с тобой всё нормально?
Усмехаюсь.
– Ну... Пока Гроза здесь нет – видимо, да.
Выдернув руку, направляюсь в класс. Не знаю, что на меня нашло.
В спину прилетает:
– Алин, а кто такой Гроз?
Глава 24.3
***
– Отвечать не будешь, да? – вновь наседает на меня Таня.
Сначала на перемене, теперь вот в спортзале.
– Я же сказала, что оговорилась, – пыхчу я, отжимаясь.
Таня отжимается рядом. Физрук у нас зверь какой-то. Не зря у половины девчонок сегодня «начался цикл». Будто знали, ей богу...
– Странная оговорка: Коршунов и Гроз, – Таня садится на колени, трясёт руками. – Ну правда, почему ты так его назвала?
Видимо, врать изворотливо я не умею. Не могу никак сообразить, что придумать.
– Ну и ладно, – она надувает губы. – Не хочешь, как хочешь.
Встаёт и начинает приседать. А я падаю на живот. Сил уже нет.
Физрук дует в свой невыносимый свисток и выразительно смотрит на меня.
– Не филоним!
Да Боже!..
Парни сдают «козла» и подтягивание, им тоже нелегко. Особенно толстячку Мише. Весь класс над ним гогочет. Ещё и физрук издевается. Мол, в армию пойдёшь – похудеешь.
Наконец урок заканчивается. Совершенно без сил я плетусь в раздевалку. Милана со своей свитой на физре не была. Сидят тут, болтают, хихикают. При виде меня и Тани брезгливо морщат носы.
– От вас воняет, – заявляет одна из сестёр Харитоновых.
Я игнорирую, Таня закатывает глаза.
– Осмелела, да? – рявкает Милана, заметив этот жест. – Думаешь, если с Коршуном мутишь, то всё можно тебе?
– Вообще-то, да! – язвительным тоном отвечает Таня. – Ну-ка, попробуй мне что-нибудь сделать!