Пепел Предтеч
Шрифт:
— Конечно, знал, у меня же не память девичья, — фыркнул Шут. — Главное, что ты без моего участия это вспомнил, иначе быть тогда тебе точно полным идиотом, а не полудурком. Я ведь всё это время жил надеждой увидеть, как ты сурово и без малейшего смысла швыряешь кого-нибудь в Извлекатель. Вот это была бы потеха!
— Иди к чёрту, Шут, — устало вздохнул я.
Глава 14.
Нуль-телепортация оставила во мне сосущее под ложечкой ощущение, как будто я повис на миг в пустоте, а потом возник в другом месте. Удар в глаза лучей — ярких, как от множества софитов, и растерянное головокружение, до отблесков в голове блещущих зайчиков. Гладкий пол сделал попытку приблизиться к моему лицу, прежде чем я взял себя в руки, и замер, оглядываясь.
«Где я?» — подумал я, пытаясь вспомнить момент телепортации.
— Кто я? — передразнил меня Шут. От его вопроса, почему-то, внизу живота возник комок страха. И пока перед моими глазами мелькали бельмастые пятна, я вспомнил что-то, что заставило меня похолодеть.
Нуль-телепортация — это же не столько перемещение с места на место, сколько исчезновение в одном месте предмета, и возникновение его в другом? Перемещение — или уничтожение? И как понять, где граница лежит между одним и другим? Ведь если Антон был стёрт, то я теперь — не более чем его копия!
Двойник, неотличимый от образца, но, всё же — не он... другой. Больше не я.
— Забудь, — вздохнул Шут, выслушав мои мысли. — Просто забудь. Ведь души нет, а значит, ты повторим так же, как переданный на другой носитель набор данных. Смирись и забудь об этом.
— Спасибо, Шут, — проворчал я. — Ты всегда знаешь, как меня успокоить.
Приступ дурноты от мнимого вращения вокруг меня шаткого пространства прошёл столь же стремительно, как пришёл, и я увидел удивлённые взгляды всех остальных.
— Ты, что ли, впервые в жизни столкнулся с нуль-телепортацией? — сочувственно спросила Белка, сощурив на мне любящий взгляд своих зелёно-голубых глаз, и положила мне на плечо ладонь. Невольно я выпрямился, не желая показывать ей свою слабость, и попробовал очнуться сквозь слышимый в голове шум.
Я несколько раз отнял и снова прислонил ладони к ушам, прежде чем я вдруг понял, что это в ушах у меня шумят капли падающей в фонтан влаги. Мы находились в просторном зале с высокими сводами, которые нависали над нами, создавая впечатление взгляда великана над стайкой крохотных насекомых.
Нос неожиданно увлажнился от водяных испарений, которые пронизывали мельчайшими каплями воздух. Впервые за всю свою новую жизнь, я видел фонтан, который усеивал зал звуками брызг, и возвышался высокой чашей над нами. Звучание струй как две капли воды походило
По странной иронии, я именно в тот момент вспомнил, глядя на фонтан, что последний раз я принимал душ в прошлой жизни, после чего подавил порыв принюхаться к своей коже. Нечего было вести себя, как дикарь, под взглядами множества людей, направленных на... Климента?
— Климент! — громко воскликнул человек средних лет, который стоял неподалёку от фонтана, и торопливыми перебежками двинулся в нашу сторону. Послышались шепотки, и на нашей компании остановились взгляды многих прохожих — но, похоже, им хватало забот и без нас.
Лишь несколько мужчин, похожих на воспитателей-телепатов с нижних ярусов, последовало за знакомцем Климента ближе к нам. Остальные, бряцая пистолетами в кобурах, пошли дальше, и даже не оглянулись.
В зале не было женщин, молодых людей, и стаек детей, занятых бездельным брожением. Каждый из всех, кого я видел, целенаправленно или даже торопливо куда-то шёл.
Мой взгляд невольно остановился на входе в зал, похожий на узкий коридор с множеством окон и смотрящих в него перегородок.
Мгновение прозрения, и пси-зрение позволило мне опознать длинную кабину охраны, идущую вдоль коридора. Воздух внутри дрожал, как от напряжения. Мои телекинетические ладони, скользнувшие туда, столкнулись с давлением плотной, как вода на дне океана, среды. Место уже было занято псионическими щупами охранников, которые пытливо смотрели мысли всяких, сюда входящих.
Я пошатнулся, возвращаясь в реальность. От моего взора не ускользнули замигавшие красным камеры, мелькнувшие в углах зала. Я уже знал, что они по мою душу, но теперь это не имело значения.
Как сказал Климент, для Пыль-пробуждённых нету вины. Нет наказания. Нет провинности. Зато есть реморализация.
К тому времени, тот самый щуплый мужчина приблизился к нам вплотную, и взял в крепкие объятья старшего пробуждённого, восторженно хлопая его по плечу. На вид ему было лет пятьдесят, но его старила залысина на макушке. Возможно, он был и младше. Морщинки вокруг его голубых глаз разгладились, когда он торжествующе обнял Климента, и приветственно кивнул Кириллу, очевидно, его узнав.
— Живые! — обрадовался он, и ещё раз похлопал по плечу Климента, прежде чем отстраниться. — Мы уже думали, что дела пошли из рук вон плохо! В месте телепортации вас не оказалось. В обширном радиусе — тоже. Зато жуков было столько, что... — он покачал головой, досадливо поморщившись, словно съел кислый лимон.
Наконец, его взгляд остановился на мне, на Артёме и Белке. Он вздохнул, успокаиваясь.
— Выходит, вы не только выжили, но и справились? Эти ребята — Пыль-пробуждённые? Неужто снова двое!? — пытливо спросил он, почему-то более пристально глядя именно на меня.