ПЕПЕЛ В ПЕСОЧНИЦЕ
Шрифт:
– У него нет профильного образования.
– Устройте ему подготовку, экстерн если потребуется, но чтоб лейтенант был. Несолидно. В кабинет ко мне на совещания младлеи ходят. Курам на смех. Это – первое. Второе – по девочке, той, что мне рассказывали – пусть работает. Там интересно может быть. Третье – я посмотрел в рапортах значится некий Стивен Арчер, который называет себя старым другом Макарова. Арчера этого – сюда. Все что связано с покойным Макаровым нам очень интересно.
– Покойным?
Максим привстал.
– Увы. Есть известия, что Юрий Сергеевич погиб. Умер в тюрьме от «естественных причин». Строго по всем демократическим нормам умер.
Присутствующие, кроме профессора,
– Четвертое – пока лицо, которое тут все это безобразие на железной дороге устроило не найдут – без охраны не ходить, без надобности территорию гостиницы не покидать. И последнее, но самое важное - как оказалось мы не располагаем той информацией, которую затребовал для работы господин Алиев. Вообще. Но мы, слава богу, с этим не смирились и направили кого надо куда надо, чтобы эта информация у нас была. Так что господин Алиев может рассчитывать на продолжение работы. Спасибо всем за внимание, господа Алиев, Токарев и Вершин могут быть свободны. В смысле – приступать к исполнению.
– Простите, Виктор Михайлович, - Максим обратился к директору, - А о семье Юрия Сергеевича что-нибудь известно?
– А что нам должно быть известно?
– Ну, что-нибудь. Мы все-таки по его материалам работаем. Логично было бы…
Максим растерялся. Директор посмотрел на него и ровным голосом, спокойно ответил:
– Вы правы. Очень хорошая идея. Я распоряжусь сегодня. А вы что-то должны были им передать?
– Нет.
Когда дверь за спиной захлопнулась, Иван Александрович схватил Максима под руку и, оттащив в сторону, прошипел:
– Ты с ума сошел? Зачем ты его разозлил?
– Он сейчас на меня будет компромат рыть и контакты искать.
– Он же тебя сгноит!
– Ему уже не долго осталось. У него уже нет никакой власти. Авось не успеет.
– Я бы на твоем месте не рассчитывал.
Тем временем за дверью, из которой они вышли, директор продолжал вызвал начальника охраны.
– Юрич! Юрич! Подойди! Значит так. Этого, вот того, что сейчас здесь выступал, – директор прочистил нос при помощи платка и бросил его под стол, - На всякий случай, бабу его найдите. Он ведь за бабой бегает? Найдите ее. И детеныша найдите. Мало ли что? А тут – любое «что» – не малое. И московской братве передайте, что достали уже с местными вопросы выяснять. Пусть договорятся, наконец. Мне тут стабильность нужна. И, кстати, о семье Макарова. Их тоже найдите. Все. Можешь идти. За любовницей его – круглосуточное наблюдение. Нет! – глава контрразведки потер ладонь об ладонь, - Доставь-ка ты ее мне. И побыстрее. А самого вот этого вот нахала – в самую жопу. Чтоб концов не сыскали. Подготовь бумаги.
К Ольге Максим поехал уже на личном водителе. К нему прикрепили здоровенного, молчаливого чеченца на уазике исполнявшего обязанности водителя и охранника одновременно. Тимур обладал двумя талантами – он никогда не подсушивал и не подсматривал что-либо специально, но всегда все слышал и все замечал, а еще его флегматичность действовала на Максима как успокоительное.
Теперь Оля жила тоже в новостройке. Только это были не многоэтажная московская башенка, а сборный домик беженцев. В окошке горел свет, на пороге стояли сапоги с налипшими на дороге, оставлявшей желать много лучшего, комами грязи. В поселке беженцев царила полная тишина. Сначала Максим даже заподозрил засаду, но немного позже дошло – тут работали с зари и до зари, используя все свободное время для еды и сна. Это было все, что помещалось в расписание: тяжелый труд, еда и сон.
Он
– Здравствуйте.
– А Олю можно?
– Какую Олю?
– Ряшинская Ольга здесь проживает?
– Ах, Ольга Владимировна! Да, есть такая, прошу вас, господин офицер. – парень громогласно закашлялся, - Вы по делу или как?
В этом последнем «или как» Максиму почудилась некая издевка, намек на то, что возможно происходило тут прежде. Максим оттолкнул парня и прошел внутрь.
Короткий коридор. Две комнаты, одна побольше, другая поменьше. Из первой доносятся детские крики – ему не туда. На второй двери была наклеена картинка – заяц с цветочком. Точно такая когда-то была на Олином холодильнике. Этих зайчиков он всегда терпеть не мог. Максим постучал в дверь.
Оля открыла сразу же, как будто стояла за дверью. Открыла и застыла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Она была в коротком зеленом халатике, который едва прикрывал крепкую задорную попу. Максим помнил этот халатик – Оля привезла его из Москвы. Она часто встречала его именно в этом халатике, его удобно было задирать. В мозгу у Максима вспыхнула картинка, как он резко поворачивает ее к себе спиной, задирает этот халатик, пригибает ее вперед и…
– Привет, – сказал он немного хрипло.
– Максимка! Максимка!
Она прыгнула на него и повисла, обхватив руками шею, а ногами пояс и прижалась, приникла всем телом, касаясь щекой щеки.
– Приехал. Как хорошо, что ты приехал.
Она спрыгнула с него, схватила его за руку, и потащила в комнату. Стул, маленький пластиковый столик, пластиковая кровать, застеленная серыми даже на вид сырыми простынями и самодельные полки, на которых стояли его подарки – безделушки из стекла и фарфора, кружка, духи, зеркальце. Максим обомлел. Она приволокла из Москвы даже его фотографию. Он провел по фотографии пальцем. На пальце осталась пыль. Она не поставила все это только что, после встречи в комендатуре, она держала эти предметы на полках постоянно. Она знала, что он улетает в Канаду, она не могла ждать его возвращения, но взяла с собой в эвакуацию все эти ненужные вещи потому, что они были ей дороги! Потому, что он подарил их! Максима как будто ударили по глазам.
А она посадила его на кровать, придвинула столик и села напротив.
– Как ты изменился сильно. Ты поседел. Вот на висках и спереди прядочка.
Она прикоснулась к его волосам.
– И глаза у тебя несчастные. Бедный мой.
Она погладила его по щеке. Он должен был что-то сказать.
– Как ты, вообще?
– Я – нормально. На работу устроилась уже.
– Я тоже.
– Я вижу.
Оля показала на погоны Максима.
– Сменил сферу?
– Пришлось.
Максим старался подмечать все ее движения, интонации, чтобы увидеть тот момент, когда его начнут обрабатывать. Но момент все не наступал. Она как сидела глаза в пол, так и продолжала сидеть. Но, не смотря на это, внизу живота Максима образовался горячий комок, который тянул, толкал его к Ольге. Встать, схватить ее в охапку, швырнуть на кровать и… Она только этого и ждет. Она хочет. Почему же не позволить себе? Ангела не узнает.
Максим поднялся, обошел стол и зашел к Оле за спину. Она сидела, не шевелясь, понимая, что сейчас произойдет и готовая к этому. Максим взял ее за плечи и увидел, что она сразу же наклонила голову набок, чтобы подставить ему шею. Он поднял ее со стула и прижал к себе. Ну, вот и все. Почти все. Осталось совсем немного – пара шагов до постели. Максим укусил губу до крови. Если бы можно было, то он сейчас врезал бы себе пощечину, но обстановка не позволяла такой роскоши.
– Оль! А где ты работала до нашей фирмы?