Пепел жизни
Шрифт:
Я прикрыла глаза и стала ожидать своей кончины – каменные глыбы падали сквозь меня, тело расшеплялось на множество искрящихся мотыльков, которые порхали вокруг.
Три, два, один…
Алкеста совершила воскрешение, приняв обе сущности. Теперь меня не станет. Я буду всем и ничем, как отец и Сенсия.
Прикрыв глаза, приняла свою судьбу и погрузилась в сладостную тьму.
Глава 50
Касандра
Добро пожаловать домой. Добро пожаловать в ад.
Боль
Спустя пару шагов удалось совладать со своим телом и призвать магию, чтобы унять боль. Орк встретился со мной взглядом и попытался что-то сказать, но я вскинула руку и хлестнула молнией по его рту, распоров кожу. Он закричал – его плоть расходилась в разные стороны, обнажая белоснежные ровные зубы, как у человека. Но даже это не спасло от тьмы, которая порождала насилие и зависть в его душе.
Йенс задергал руками и ногами, потекла кровь – стрелы, которыми он был прибит к дереву, натянулись еще сильнее и заставили испытать орка нестерпимую боль. Но она никогда не сможет достичь такого размера, какую мужчина доставил мне.
Я остановилась около орка и тихо спросила, чтобы только он услышал мои слова:
– За что?
Он молчал – его истерзанная плоть лоскутами обрамляла суровое лицо, и мое желание возросло с новой силой – призвав магию, я воссоздала две плети в руках, как тогда, на арене, и хлестнула по телу бывшего друга. Он истошно закричал, но больше не вырывался – знал, что стрелы сделают еще больнее.
– За что?
Я повторила вопрос, желая узнать, что же все эти годы вело Йенсом, его нестерпимым желанием уничтожить и истребить все то, что он так свято оберегал, если верить словам орка. Не было правды, не было лжи – каждый трактовал собственные действия и слова с той стороны, с какой ему было выгодно. В глубине души я не обвиняла Йенса в том, что пытался достучаться до меня и показать любовь, на которую, к сожалению, не был способен. Но разве я была виновата в том, что не испытывала чувств к нему?
Никто не вправе изменить судьбу, которая уготована каждому – созданная для демона не может быть предназначена орку. Простые истины, которые бывший друг не смог принять. Лишь насилием и болью он мог потушить собственные страхи, сжигающие его изнутри.
– За что?
Я задала вопрос третий раз, но в ответ вновь была тишина. Тяжело вздохнула, прикрыла глаза и почувствовала, как магия потоком окутала мое тело и приподняла над землей. Казалось, что все, что было дорого и важно, стерлось, оставив после себя лишь опустошение. Я, словно ведомая умелым кукловодом, воспарила над землей и распахнула глаза, увидев собственное отражение в глазах Йенса – белокурые локоны, подобно змеям, окутывали тело и шею, туника, в которой выбежала на улицу, разорвалась и невидимой силой отшвырнулась в сторону. Крылья распахнулись на несколько метров, затапливая светом поляну. Я смотрела на орка, взирающего на меня с ненавистью, презрением, и, была бы
Я вскинула руку вверх, и магия пронзила тело Йенса, заставляя его выгнуть спину и закричать. Я слышала голоса со стороны, стоны, попытки донести что-то до моего разума, но какая-то заслонка мешала мыслить здраво. Гнев. Месть. Отмщение. Вот что сейчас было важно.
Второй рукой я расплавила собственную магию, направившуюся к другу, обхватывая его рот в подобие руки – орк замычал, из его глаз потекли слезы – плоть плавилась под прикосновениями силы, кровь стекала на землю и шею мужчины, заставляя испытывать внутреннее волнение и трепет, от которых по телу проходила сладостная нега.
– Ты слишком долго играл, Йенс. Вот что бывает, когда игрушки перестают быть послушными.
Я развела обе руки в стороны и воссоздала шаг, который отшвырнула от себя и направила потоком в сторону Йенса. Свет окутал его тело и оголил пороки, присущие орку, – все до единого, но он успел истребить только четыре. Меня едва не стошнило, когда перед глазами возникла картина, как мужчина пожирал тьму, чтобы напитаться их силой, но все это было тщетно – истинная сущность не обладала силами, и жалкие крохи, которые он получал, не смогли бы позволить получить желаемого в должной степени.
Пока ломались кости Йенса, крики боли и отчаяния заглушали все остальные звуки, со стороны леса послышалось рычание, и огромная тень показалась среди деревьев. Я отлетела на пару метров назад, прежде чем массивная смоляная рука попыталась меня схватить. Выкрикнув проклятия, я создала щит, когда вторая потянулась ко мне и, сжав ладонь в кулак, со всей силой нанесла удар. Я силилась направить магию в сторону тени, которая не показывалась полностью, а пыталась только нападать, но она тонула в ее сущности, почти что не нанося вреда твари.
– Немедленно отойди!
Из оцепенения меня вывел голос Алкесты, стоявшей поблизости – в правой руке коса, которая некогда принадлежала Смерти, около левой летали бабочки и насекомые, которые характеризовали Жизнь. Внешность у Высшей при этом не изменилась, разве что взгляд стал более ожесточенным, потерялась мягкость в лице. Ударная волна отбросила меня в сторону – я врезалась спиной в дерево, расцарапав кожу, но в тот же момент поднялась на ноги и с ужасом наблюдала за тем, как тень, которая скрывалась в лесу, начала выходить на поляну.
Сложно было понять, кому она принадлежала – мужчине, женщине, – представляла собой бесформенную темную субстанцию, у которой поочередно формировались то руки, то ноги, то расплывчатое лицо с распахнутым ртом. Тварь высовывала длинный язык в гнойных язвах и пыталась добраться то до меня, то до Алкесты, но у нее это не выходило – банши замахивалась косой и отрубала плоть существа раньше, чем та пыталась коснуться. Существо взвизгнуло и вновь напало.
– Бальтазар, остановись! – выкрикнула Алкеста. Все звуки на поляне стихли, даже птицы, казалось, замерли, прислушиваясь. Бесформенная тень сделала еще пару шагов и замерла – у него сформировалась рука, которую он протянул к банши – человеческие смоляные пальцы подрагивали, когда он провел пальцами по ее волосам.