Пепел. Гори оно все...
Шрифт:
«Ну конечно», — подумала Альбина, и эта мысль была такой тяжёлой, что, казалось, придавила её к земле. Артур, щедрый и заботливый Артур, готовый осыпать их семью подарками. Она медленно выдохнула, заставляя себя успокоиться. Её пальцы дрожали, но она продолжала срывать ягоды, одну за другой, словно это могло удержать её от того, чтобы закричать.
– Что еще Артур обещал? – ровно, опасно ровно спросила она.
– Ну…. – Эльвира теребила край платья. – У тебя гарантировано будет работа, я слышала, что Ярослав Геннадьевич продвигает тебя наверх….
– С подачи твоего
– Ну…. – замялась та и отвела глаза, - это же важно для тебя. Работа…. Перспективы… карьера…. Ты всегда говорила, что хочешь этого…. Артур считает, ты справишься…. И Ярослав Геннадьевич не против….
– А что ещё говорит Ярослав Геннадьевич? — спросила она, и её голос стал обманчиво мягким, вкрадчивым. Но в глазах горел огонь, который Эльвира, погружённая в свои переживания, не замечала. Альбина наклонила голову, словно хищник, изучающий добычу, и ждала ответа.
Эльвира опустила голову ещё ниже, её длинные ресницы задрожали. На них повисла слеза, блестящая, как капля росы, и медленно скатилась по щеке, оставляя влажный след.
— Мне кажется, — прошептала она так тихо, что Альбине пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова, — он меня ненавидит… Он смотрит так, Аль… Словно я не человек, а таракан…
– Это, Эличка, брезгливостью называется, - ядовито ответила сестре Альбина, против воли ощущая странное торжество внутри. – Пополни тезаурус….
– Знаешь….. – продолжала Эльвира, - я теперь понимаю, как тебе было…. и на презентации, и на дне рождения…. Он…. Я для него словно пустое место… Он вопрос задает, а смотрит как в пустоту…. И слова цедит сквозь зубы…. У меня от него дрожь….
Альбина хмыкнула, коротко и резко, словно выдохнула яд. О, да, она знала этот взгляд Ярослава — холодный, как лезвие, и тяжёлый, как бетонная плита. Она слишком хорошо помнила, как он мог одним движением брови или скупым словом заставить чувствовать себя никчёмной. Ярослав Геннадьевич был мастером раздавить человека, не повышая голоса. И теперь, похоже, её сестрёнка, такая нарядная и такая наивная, попала под его танк.
– Ты сама это выбрала, - холодно уронила она, ощущая мстительное удовольствие
– Тебя он хотя бы уважает… - вдруг призналась Эльвира.
Аля резко посмотрела на нее.
— Вчера… мы ужинали, и я… — Эльвира говорила торопливо, словно боялась, что её прервут. Её пальцы нервно комкали подол платья, оставляя влажные пятна. — Я просто хотела поддержать разговор, понимаешь? Когда мы начали обсуждать свадьбу, я сказала, что думаю по организации…. А он посмотрел на меня и говорит: «Эльвира, поучитесь у сестры умению держать лицо и следить за языком, может тогда хотя бы сойдете за умную». Представляешь? Прямо при Артуре и этой Инне… Ты ведь её знаешь — холодная такая стерва. Ни слова мне вчера не сказала, сидела, как статуя, только улыбалась своей змеиной улыбкой…
— Бедная Эличка, — протянула Альбина, и её голос был пропитан таким едким сарказмом, что он, казалось, обжёг воздух. — Попала под раздачу? Добро пожаловать в реальный мир.
– Аля…. – Эльвира всхлипнула. – Помоги мне….
Альбина покачала головой, внутренне поражаясь наглости сестры. Когда Эльвира стала такой? Или всегда была — избалованной, наивной, привыкшей, что мир крутится вокруг её желаний? Поясница ныла нещадно, каждый наклон к кусту смородины отдавался тупой болью в спине. Грязная, пропитанная пылью и потом рубашка липла к коже, а волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, приставали к влажному лбу. Больше всего Альбине хотелось бросить это проклятое ведро, лечь на траву, вытянуть ноги и забыть обо всём — о жаре, о сестре, о свадьбе, о Ярославе с его ядовитыми взглядами. Но вместо этого она сидела здесь, выслушивая жалобы Эльвиры на то, как ей, бедняжке, тяжело под гнётом старого енота.
Надо отдать должное Ярославу — вчера он, похоже, порезвился на славу. Его слова, острые, как скальпель, задели не только Эльвиру, но и Артура. Альбина почти видела эту сцену: Ярослав, цедящий унижение с холодной улыбкой, Артур, прячущий глаза, и Эльвира, краснеющая от стыда. И где-то там, в глубине души, Альбина ощутила мстительное удовольствие — Ярослав врезал этой парочке и за неё.
— Свадьба скоро… — голос Эльвиры вырвал Альбину из мыслей, и каждое слово вонзилось в сердце, как нож. — А я… я даже не знаю, с чего начать…
Альбина закрыла глаза на мгновение, чувствуя, как боль в груди становится почти невыносимой. Её собственный голос, когда она наконец заговорила, показался ей чужим — далёким, нереальным.
— Начни с себя, Эльвира. Научись слушать и слышать, что тебе говорят.
Эльвира замолчала, её широко распахнутые глаза уставились на сестру с смесью удивления и обиды. Она открыла рот, но не нашла слов, и Альбина продолжила, её тон был холодным, как зимний ветер:
— Кому он передал организацию твоей… вашей свадьбы?
— Инне… — тихо выдохнула Эльвира, её голос дрогнул, словно само имя вызывало у неё страх.
— Тогда сиди и не рыпайся, — отрезала Альбина. — Инна — профессионал. Твоё дело, если хочешь войти в мир Мииты, — слушаться и не лезть туда, куда не просят. Привыкай, Эля, это теперь твоя жизнь. А у твоего принца есть папа – король. И он, и только он все решает в этой семье….
– Я справлюсь… - тихо пробормотала Эльвира. – Я справлюсь…. Ради Артура…. Понимаешь? Я люблю его, Аля…. И ты его любишь…. И меня тоже…. Я знаю, что обидела тебя, знаю, что…. но неужели ты меня никогда не простишь? Прости меня… помоги мне…
Альбина почувствовала, что пора сделать шаг…. Мерзкий, холодный, расчетливый.
– Прощу…. – ответила она глухо. – Но дай мне время….
Эльвира вдруг кинулась к сестре на шею.
– Аля, Алечка…. Алька….
– Отойди, Эльвира, - на долю секунды внутри Альбины что-то проснулось – жалость, или может, отголоски любви. – Я грязная и мокрая….
– Ты лучшая! Ты же поможешь мне? Ты… Алька, если кто и сможет повлиять на Ярослава Геннадьевича, это ты…
– Ты меня переоцениваешь….. – в голову словно иглу вонзили. Но нельзя…. Нельзя показать слабость.