Пепел. Гори оно все...
Шрифт:
Она помешала свой чай ложечкой, наблюдая, как кружатся в янтарном хороводе черные чаинки и цветок гибискуса.
– Артурик…. – боль ударила в сердце, - Артур сделает все, чтобы Эличке угодить…. Дим, - она едва не простонала от боли, - там ведь на самом деле любовь…. Они почти не расстаются. Он с работы к ней идет, она его ждет у офиса – я сама видела из окна. Я была для него лишь тенью Эли, бледной копией, пока он не увидел оригинал….
Дима крепко сжал зубы, чтоб не выматериться, пока его подруга смотрела в окно на проходящих мимо людей, на проезжающие машины.
– Я, - продолжила глухо Альбина, - даже
Её последние слова были как яд, пропитанные болью и ненавистью к Ярославу, к его домогательствам, к его попытке сломить её. Она вспомнила его кабинет, его поцелуи, его ярость, и кожа снова покрылась мурашками, но теперь не от страсти, а от отвращения. Альбина закрыла рот рукой, стараясь справится с тошнотой.
– Функция, Дим. Не человек – функция: дочь, сестра, любовница…. За этим всем нет человека. Нет слова любимая. Ты должна, ты обязана, ты повинуешься.
Дима сжал холодную руку подруги, поджимая губы, но молчал.
– Что касается Ярослава, - продолжила она. – Он сейчас не сунется. Скорее всего, Дим, попытается вычеркнуть меня из жизни: своей и Артура. Но только после свадьбы. После спектакля, который разыграет как по нотам. Мои условия сейчас он принял….
– Что будешь делать ты?
Альбина посмотрела другу прямо в глаза.
– То, что решили…. Ты…. Согласен?
— Аль… Если там любовь… Можем ли мы… — начал он, но замолчал, его голос был полным сомнений.
— Ты согласен? — перебила она, её рука метнулась к его, сжимая его запястье так крепко, что её ногти почти впились в кожу. Её глаза горели, в них была не только решимость, но и отчаяние, как будто его согласие было единственным, что держало её на плаву.
Дима посмотрел на неё, его взгляд стал твёрже, и он кивнул, его голос был как удар молота.
— Да, — сказал он твёрдо. — Согласен. Но тебе предстоит самое тяжёлое… Ты сама-то справишься?
Альбина побледнела, её лицо стало почти прозрачным, как будто вся кровь отхлынула от него. Она сглотнула, борясь с приступом тошноты, что подкатил к горлу, её пальцы задрожали, и она отпустила его руку.
— Если хочу выжить и не сойти с ума — да.
Дима посмотрел на неё внимательнее, его глаза сузились, как будто он заметил что-то в её лице, в её дрожи, в её бледности. Его брови нахмурились, и он наклонился ближе, его голос стал тише, но полным тревоги.
— Аль, ты в порядке? — спросил он, его тон был настороженным, как будто он боялся того,
Она покачала головой, её губы дрогнули, и она закрыла глаза, пытаясь спрятаться от правды, что жгла её изнутри.
— Нет… — закрыла рот рукой.
Дима замер. Его глаза расширились, потемнели, как если бы в них разом погас весь свет. Изуродованная губа дёрнулась вверх судорожно, будто его ударили по лицу. Ужас, промелькнувший в его взгляде, был почти физическим — животным, инстинктивным, как у человека, который уже догадывается о правде, но из последних сил надеется, что ошибся.
— Аль... Когда? — хрипло выдавил он, голосом, который словно прошёл через наждачную бумагу. Его кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели, а локти дрожали. Он выглядел так, будто готов был разнести в клочья этот стол, это кафе, весь грёбаный мир, если он стал причиной её боли.
Альбина не поднимала глаз. Только шевельнула пальцами над чашкой с чаем, будто собиралась перемешать невидимые остатки. Но ложка так и не дрогнула.
— За день до знакомства с Эльвирой, — выдохнула Альбина. — Один раз и в яблочко… Сука, вот что называется везение! Секс был как в реалии – последствия, как в ебучих женских романах. Узнала вчера вечером…. Меня после встречи с Ярославом так накрыло, в туалете... рвало от его парфюма, будто наизнанку выворачивало. Пришла домой — сделала тест. Потом утром — второй. Оба с двумя полосками. Слова о внуках оказались пророческими, Дим…Только первая не Элька будет….
— Пиздец... — простонал Дима, едва не переворачивая чашку рукой. — Полный, мать его, пиздец. Как так-то, Аль? Неужели вы не…
— Нет, — перебила она спокойно, без эмоций, словно повторяла это уже раз десятый. — Не предусмотрела. Не подумала. Не спаслась. Это мой косяк, и только мой.
— Он тоже виноват! Не оправдывай ты это уебище! — вскинулся Дима, зло хлопнув по столу ладонью.
— Дим. — Она впервые посмотрела ему в глаза. Тихо, спокойно, без агрессии, но с твёрдостью. — Моё тело — моя ответственность. Не его, не его отца, не кого-то ещё. Я не ребёнок. Я знала, откуда дети берутся. Я знала, что хочу его. Знала, что надеюсь на "пронесёт". Не пронесло.
На мгновение повисла тишина. Даже город за окном будто притих.
— Что теперь? — глухо спросил он, словно боялся услышать ответ.
– Не знаю, - Альбина вздохнула и отвела глаза. – Мне - 23, ни работы нормальной, ни карьеры…. Не приведи бог кто-то из них узнает…. Я даже реакцию боюсь предсказать…. Мать истерику закатит…. Элька…. Ну у той вообще скандалище будет….. Нет, Дим, никто ничего не узнает. И пусть решает судьба, что дальше. Но мы с тобой до конца?
– Да, Аль, - поджал он губы. – Я с тобой до конца. Уже начал, но это времени требует…. А ты….
– На следующей неделе я все равно постараюсь поговорить с мамой….
– выдохнула Альбина, опуская взгляд на чашку. Пальцы машинально обвели ободок, как будто пытаясь сосредоточиться на чём-то простом, осязаемом.
– Ультиматум действует, пока мы оба выполняем правила. Поэтому начну с матери…. Я уже привыкла к ее потребительству, будет не так тяжело…. Да и забрать из деревни кое-что надо… для нас с тобой….
– Аль, тебе теперь нужно вдвойне осторожной быть. И себя беречь…. Ты теперь не только за себя отвечаешь…. – он невольно посмотрел на ее пока плоский живот и тонкую талию.