Пепел
Шрифт:
– Ну, вы, друзья, я вижу, побывали уже в переделке!
– Да, не в похвальбу будь сказано, мы немчуру уже немного поколотили.
– Как же это было?
– Стоим это мы недели две уже в Севеже, проходим на плацу ученья. Вдруг эти вот господа командиры (он незаметно кивнул головой в сторону шумной компании) получают известие, что в Кожле из Вроцлава для усиления гарнизона направлен батальон пруссаков. Сотня, примерно, нас вместе с наемниками выступила ночью против немцев. Добрались мы лесом до самых Тарновских Гор. Шли, понятное дело, форсированным маршем.
В узком проходе под самым местечком Тарновские Горы выскочили мы из засады на немцев. Пики, сабли, штуцеры, что у кого было, все пустили в ход – и давай колоть, рубить! Сам я с коня так
При этих словах раненый снова показал глазами на командиров.
Тем временем отворилась дверь, и в кафе с воинственным, молодцеватым и довольно важным видом вошел Яржимский. Офицеры сразу окружили его тесным кольцом. Шум усилился. Какой-то офицер, пошатнувшись в дверях, – правда, не от удара вражеской сабли, – вышел из соседней комнаты и крикнул:
– Капитан комендант, вы должны раздобыть для нас еще один бильярд. Разве это не срам?
– Бильярда я вам не могу дать, – важно ответил Яржимский, – зато могу дать совет тем, кому играть охота, да не на чем. Пускай снимет мундир, отстегнет султан, шапку покроет не барашком, а сукном и запишется у поручика в рядовые. По крайней мере не будет иметь права лезть в кафе и занимать место.
– Правильно! – заорал кто-то в толпе. – Столько командиров, что не хватает наемников ходить за лошадьми.
– Ну вот и начни со своей персоны да ступай чистить моего мерина, – отрезал тот.
– Отчего же, если надо показать, что ты гол и не имеешь денег даже на то, чтобы нанять солдата!
– Потише, потише, господа командиры, – успокаивал их Яржимский. – Нечего браниться! Сейчас солдаты и в самом деле отличаются больше, чем командиры. Вспомните только Восийнского и Ченстохов?
– Ну не всем приходится иметь дело с такими трусливыми немцами, как коменданту Ченстохова. Вспомните лучше Тарновские Горы!
– Ха-ха-ха! Он прав! Это верно! – закричали вокруг.
– Послушайте, – сказал Яржимский, торжественно поднимая руку. – У меня новости. Только сначала… Дай-ка мне, Пескари, рюмку. Я хочу выпить за здоровье старины Восинского.
– Да здравствует Восинский! – крикнула вся толпа.
– Таких бы нам!
– Бить немца!
– Ну, если так, как Восинский, то это не бить, а хитростью выманивать в поле… – перекричал других первый офицер.
– Хитростью! Философ! Бить немца – и баста! Чтобы ст него мокрое место осталось!
– Погодите, это еще не все, – медленно сказал Яржимский, наливая себе еще рюмку. – Эту рюмку я хочу выпить за здоровье Трембецкого.
– Да здравствует Трембецкий!
Яржимский вынул из кармана бумагу и стал наполовину читать ее, наполовину говорить на память:
– Ротмистр, пан Менцинский, командир ополчения в этой части Краковского воеводства, сообщает мне, что отряд шляхтичей под командой пана Трембецкого…
– Наш отряд.
– Повторяю, что отряд, с которым некоторые из вас имели честь принимать участие в стычке под Тарновскими Горами, взял в плен графа Генкеля, ландрата [450] из Тарновиц, и как заложника за
450
Ландрат– окружной начальник.
451
ГетценФридрих-Вильгельм, граф (1767–1820) – прусский генерал, с 1801 года – флигель-адъютант короля; ему была поручена защита Силезии. В марте 1807 года – генерал-губернатор Силезии.
– Вот это здорово, вот это знаменито! Да здравствует Трембецкий!
– А третий тост, – медленно продолжал Яржимский, – я хочу поднять. за здоровье двух юношей из Галиции…
– Юношей? Что за чувствительные словеса…
– Где они? Кто они такие?
– Пана Цедро и пана Ольбромского…
Красный как рак Кшиштоф поднялся со своего стула. Рафал последовал его примеру.
– Друзья! – говорил комендант. – Эти юноши пробрались к нам через Вислу! Эти юноши не жалели о том, что им приходится покидать семейный очаг; рискуя жизнью, они стремились пробиться в Ченстохов и вступить в ряды артиллеристов! Эти юноши отвергли мое предложение сделать карьеру в наших частях и решили… слушайте, слушайте!., достичь офицерского чина, начав службу простыми канонирами! Пью за их здоровье!
– Vivat! – крикнула вся компания.
На мгновение воцарилась тишина. Кшиштоф поднял голову и смело заговорил:
– Не удивляйтесь, господа, что мы смущены. Эта здравица застала нас врасплох. Мы на пути к нашей цели – вот и все. От своего имени и от имени моего товарища позвольте мне поблагодарить вас за ваше внимание. В свою очередь и я хотел бы провозгласить здравицу, вернее… Уже освобождены от подлого врага, от прусского изменника, наше Поморское, Мальборское и Иновроцлавское, Гнезненское и Познанское, Калишское и Серадское воеводства, земли Велюнская, Равская и Ленчицкая. Я поднимаю тост в честь нашей Малой Польши, [452] нашей древней матери-родины, в честь…
452
Малая Польша. – Так называлась южная часть Речи Посполитой (в составе 11 воеводств, 5 княжеств и земель). В Малую Польшу входили в числе других Галиция, Сандомирщина и Люблинщина. Северная и северо-западная части Речи Посполитой назывались Великой Польшей (это главным образом земли, захваченные Пруссией при разделе Польши).
– Нет, вы только послушайте! Молодец парень!
– Малой Польши… матери-родины!..
– Складно говорит!
– Ну и речист, хорошо у парня язык подвешен…
– Ах ты миляга! Ну, скажу я вам, прямо за сердце берет…
– От души говорит, от всего сердца…
– Но, – продолжал Кшиштоф, – прежде чем поднять этот тост от имени Галиции…
– Какой Галиции?
– Нет никакой Галиции!
– Это он маху дал…
– Есть еще, братья, видит бог, есть! – крикнул Кшиштоф твердым и решительным голосом. – Прежде чем поднять этот тост от имени Галиции, я должен сначала выпить тост, который здесь провозгласили раньше, тост за Восинского. Видно, по заслугам провозгласили эту здравицу, раз ее так единодушно поддержало столь благородное общество! Но мы только вырвались из Австрии и не знаем даже, кого вы почтили этой здравицей.