Per aspera ad astra II B

Чугунов Николай

— Вы страшный человек, Ордан, — в этом голосе отчетливо прозвучал страх.

— Не волнуйтесь, нас уже мало таких осталось, — допросчик коротко хихикнул. — Ладно, с ним, пожалуй, на сегодня закончим. Эй, кто-нибудь — кликните ко мне Сизарей. Тут для них срочная работа образовалась.

Торар наконец сумел проморгаться, и то, что он увидел, заставило его буквально окоченеть от ужаса: он сидел в каком-то грязном подвале напротив массивного деревянного стола, заставленного настоящей батареей шахтерских фонарей, теперь уже погашенных — именно они давали столь яркий свет и жар. У двери

в дальнем конце комнаты стоял старик в мундире «Предвестников» — местной шайки змагаров, и незнакомый гном в аккуратном, можно даже сказать, щегольском костюме. Именно в его взгляде читался плохо скрываемый страх.

— Он очухался, — от стены отделилась еще одна фигура — тоже в мундире «Предвестников». — Куда его — вниз?

— Помрет же… — старик, не торопясь, подошел к пленному и, ухватив его за волосы, повернул лицо Торара кверху. — Гарин, тут двери крепкие?

— Тут только одна — три вершка мореного дуба. Это бывший склад, — донеслось из коридора.

— Тогда оставим его тут. Нет, не отвязывай. Пусть сидит.

Когда дверь наконец захлопнулась, Торар, не сдержавшись, завыл в голос. Все оказалось куда хуже, чем он рассчитывал — его развели, как младенца. Кто бы ни был этот старик, равных ему по хитрости пленный не видел никогда — ни среди убеленных сединами глав кланов, ни среди прожженных безопасников Небосводной.

Впрочем, это не отменяло главного — Торар все-таки проговорился.

* * *

Кабнет Флигг тонул во тьме. Единственная лампочка на полу с трудом освещала покрытый пылью стол. Стулья, за исключением адмиральского кресла, отсутствовали — похоже, их «позаимствовали» прочие работники карандаша и клавиатуры.

— Присаживайся, — Люсинда без толку пощелкала выключателем настольной лампы и шумно вздохнула. — Хоть на стол — мне без разницы.

— Спасибо, я постою, — буркнул сержант. Он ожидал ареста, причем еще в аэропорту, и полуночное свидание с адмиралом стало для него полной неожиданностью.

— Как угодно, — Флигг поерзала в жестком кресле, устраиваясь поудобнее. Она не была в этом помещении больше двух лет — с момента последнего покушения. Именно тогда она решила, что куда безопаснее будет отсиживаться в каюте, выбираясь только на особо важные мероприятия с и без того усиленной охраной. — Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— А все. С момента отказа выполнить приказ.

— Будто вы сами все не знаете, — та скорость, с которой Люсинда отреагировала на побег, окончательно убедила Браско во всеведении адмирала.

— Может, я хочу послушать именно твою версию событий? Давай, не стесняйся. Небось, когда приказ нарушал, не стыдно было?

— Но это же был свой!

— Он излучал в «синем». Приказ двести шесть не делает исключений ни для кого — никто, излучающий в «синем», не должен пересекать наших границ. Ты знаешь, почему так заведено?

— Излучение в «синем», или магия, портит нашу электронику, — отозвался Браско, сверля взглядом угольно-черный ковролин.

— А ты знаешь, боец, как у нас обстоят дела с запчастями?

— Плохо, вроде. Ребята говорят, что со следующего года вообще бластеры отберут, будем с музейной архаикой бегать.

— Плохо,

сержант, это не то слово, — мягко сказала Флигг. Будь ее голос материален, его можно было бы класть в чай вместо сахара. — Наша программа полной автономии полностью провалилась. Все оригинальные запчасти, что есть, поставлены в резерв для орбитальной группировки — но и их надолго не хватит. То, что производят наши лаборатории — большей частью очень дорогой брак, и я не уверена, что причиной является только недостаточная подготовка персонала. Но хуже всего — с исчезновением технологического превосходства мы все оказываемся на грани уничтожения. Вы это понимаете?

Браско озадаченно почесал затылок. До сего дня он списывал все слухи в стиле «нам скоро конец» на склонность сослуживцев во всем видеть исключительно плохое. Реальность оказалась куда жестче, чем все слухи.

— А еще — местные сверхсущности, к слову, недавно выдвинули нам ультиматум — убрать все препоны для «синих». Это же означает быстрый, но достаточно мучительный конец для всего нашего образа жизни и, как следствие, пышные похороны для надежды выбраться отсюда. Нет электроники — нет ферм, нет медицины, нет транспорта, нет оружия, ничего нет. Значит, нет и нас.

— Но… но я не понимаю, — Браско растеряно огляделся, подсознательно рассчитывая увидеть в углу портативный генератор вроде тех, что стояли в Цитадели, или, в худшем случае, миниатюрный алтарь. — Если вы приняли ультиматум, зачем…

— Зачем я настаиваю на безукоризненном исполнении приказа? Потому, что я не приняла его. К счастью, у нас нашлись адекватные средства для ответа — сверхсущности нас более не потревожат. Но в этом же состоит и причина, по которым я не отменяю приказ двести шесть, — Люсинда пристроила на стол крошечный проектор. — Это — визуализация расчетов наших сейсмологов — на мой взгляд, достаточно наглядно для неспециалиста. Послезавтра это покажут по общей сети, так что вы — первый из непосвященных.

Проектор коротко зажужжал, кинув на белую стену яркий квадрат света.

— Зона Мохо, — начал вещать чей-то скрипучий голос, — условная граница между слоями литосферы, ниже которой скорость сейсмических волн резко возрастает. Именно эта особенность, вкупе с методикой литосферного резонанса, и стала основой для создания сейсмического оружия…

Браско терпеливо досмотрел весь фильм до конца — хоть примерно половину слов он даже не понял. Впрочем, демонстрационный взрыв все сказал сам за себя — титаническая, высотой до облаков волна цунами, смывшая густонаселенный архипелаг, наводила ужас даже в виде картинки.

— Эта боеголовка была специально установлена так, чтоб вызвать именно потоп. Другие установлены по всем правилам, и взрыватели расчекены. Достаточно сильное чародейство неподалеку хотя бы от одной — и одной планетой у местной звезды станет меньше. Но, как ты понимаешь, мы не проводили натурные эксперименты — насколько сильно нужно излучать в «синем», чтоб детонатор все-таки сработал.

— Но это….
– сержант покопался в памяти — в той ее части, которая отвечала за главу Устава, названную «военные преступления». — Это терроризм! Это преступный…