Перед лицом Родины
Шрифт:
— Может быть, вы будете так любезны и дадите его служебный телефон?
— Он сейчас не на службе, поехал на дачу…
— Когда я с ним могу поговорить?
— Сегодня вечером он будет дома. Может быть, вы дадите свой телефон, он вам позвонит.
«Удобно ли будет, если я спрошу, как ее зовут?» — размышлял Константин.
— Телефон я свой, конечно, могу дать, — сказал он нерешительно. — Но я не знал, смогу я быть вечером у себя… Пардон, мадам, как вас зовут?.. — вдруг, не вытерпев, спросил он.
— Кого? —
— Вас, мадам, как зовут? Имя мужа я знаю — Аристарх Федорович.
— А зачем вам?
— Ну, поскольку я с вами разговариваю, хотелось бы знать.
— Меня зовут Надежды Васильевна, — просто сказала она.
«Надя!» — чуть не завопил Константин, но вовремя сдержался. «Боже мой! — приложил он руку к сильно заколотившемуся сердцу. — Сестра!.. Милая!..» По морщинистым смуглым щекам его потекли слезы.
— Надежда Васильевна, — сказал он дрожащим, растроганным голосом чисто по-русски, забывая, что надо выдерживать акцент. — Разрешите, я сейчас вам привезу посылочку из Парижа. Я боюсь, что вечером буду занят, а завтра уезжаю…
— Как хотите, — нерешительно проговорила Надя. — Если это вас не затруднит. Да я сама могу приехать…
— Нет!.. Нет!.. — воскликнул Константин. — Я сейчас привезу вам. Адрес ваш у меня есть… — И, боясь, что Надя станет возражать, он положил трубку.
Одевшись и захватив книгу Шарля Льенара, он выбежал из гостиницы, нанял такси и поехал к сестре.
XXX
Совершенно случайно Надя задержалась дома. У нее разболелась голова, и она, приняв таблетку против головной боли, прилегла на кушетку, дожидаясь, когда утихнет боль, чтобы пойти в институт.
И вот как раз в это время и зазвонил телефон. Сейчас должен явиться этот американец. Что делать? Надо, видимо, переодеться и принять его.
Она тщательно оделась, попудрилась, подушилась и в раздумье присела у стола в столовой.
— Как это все некстати! — сказала она с досадой. — Черт его несет! Главное, никого нет дома.
Да, она в квартире была одна. Домработница Харитоновна только что ушла в магазин за продуктами к обеду, а Лидочка в школе. И надо же вот в этот именно момент прийти этому американцу. Сердце ее было неспокойно. Смутное предчувствие чего-то неприятного тревожило ее.
— Ах, да ладно! — махнула она рукой. — Что он меня съест, что ли? Я его боюсь, словно маленькая девочка… — Она несколько развеселилась. Придет, поговорит и уйдет.
И все же чувство тревоги ее не покидало. Она подчинилась необходимости и покорно стала ждать прихода американца.
Раздался звонок. Молодая женщина вздрогнула и пошла открывать дверь. Когда она ее открыла, перед ней предстал элегантно одетый иностранец средних лет в дымчатых очках.
— Можно войти? — сказал он, снимая шляпу и
— Прошу, пожалуйста, — распахнула перед ним дверь Надя. — Проходите, раздевайтесь!
Константин не спеша перешагнул порог, повесил пальто на вешалку, положил перчатки и шляпу на столик.
Взяв сверток, обернулся к Наде.
— Если не ошибаюсь, вы и есть мадам Мушкетова? — спросил он.
— Да, — кивнула Надя. — Я жена Мушкетова.
— Здравствуйте! — поклонился Константин. — Я сотрудник американской газеты Брейнард. Разрешите вам вручить подарок от доктора Шарля Льенара, парижского поклонника таланта вашего мужа.
— Спасибо, — взяла книгу Надя. — Прошу вас, проходите в комнату.
— Мерси!
Они прошли в столовую и присели у стола.
Чувство безотчетной тревоги в душе Нади нарастало. Она боялась этого иностранца. Был он какой-то странный, чем-то расстроенный. Все время вздыхает. И почему он так пристально смотрит на нее. А тут еще эти его страшные очки. От страха Надя уже готова была закричать.
А Константин не замечал беспокойства своей сестры. Он молча смотрел на нее, и его душили слезы. «Милая сестричка… — мысленно говорил он ей. — Милая! Ведь это я… Я твой брат Костя… Костя, которого ты любила…»
И этот пристальный взгляд его, молчание пугали бедную женщину.
«Ну, что он на меня так смотрит? Что он молчит?»
Преодолевая страх лишь для того, чтобы заговорить, стремясь нарушить тягостное молчание, Надя прерывисто заговорила:
— Вам понравилось в Москве?
— Я ведь не впервые в России, мадам, — мягко ответил Константин. — Я очень люблю Россию. Особенно люблю Дон с его прекрасными степями, душистыми лугами.
— А вы… вы бывали на Дону?
— Как же! Я много лет прожил на Дону.
— Вот как. А я… тоже люблю Дон. Ведь я донская казачка… У меня и муж — донской казак… Летом мы были с ним в станице у моего отца.
— Ваш отец еще жив? — взволнованно спросил Константин.
— Да-а, — недоумевающе протянула Надя. — Он еще довольно крепкий старик. Да и мамочка еще бодрая…
При воспоминании о матери глаза Константина повлажнели. «Слава богу! — подумал он радостно. — Жива еще старушка».
— Вы единственная дочка у родителей? Или у вас есть братья и сестры?
«Что это за допрос?» — изумлялась в душе Надя, но, не подавая вида, что это ее удивляет, ответила:
— У меня было три брата. Одного уже нет в живых…
«Интересно, кого она считает умершим, — размышлял Константин. — Меня? Или еще кто из братьев умер за это время?»
Ему хотелось выведать у сестры получила ли семья его предсмертное письмо, которое он писал из Парижа.
— Простите, пожалуйста. Надежда Васильевна, за нескромность, — уже без всякого акцента говорил Константин. — А кто же из ваших братьев умер?