Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
– О, Тоха, – окликнул меня командир, выйдя изза «Опеля». – Как настроение?
– Настроение бодрое, но спать хочется, если честно. А мы где, Саш?
– Ближе, чем мне бы хотелось. Деревня, что в четырех километрах, называется Мирославка. Люк только что на связь выходил.
– И что это значит? – Я сделал глоток кофе и вытащил из кармана пачку немецких сигарет.
– На, у меня еще осталось, – и Саша протянул мне сигарету с фильтром. – Считай, что это премия за успешную ликвидацию Гиммлера.
«Ого, „Русский Стиль“! – удивился я, прочитав надпись золотом. – Запаслив Саша, ничего не скажешь… У меня курево из будущего
– Так что за деревня? – я затянулся мягким виргинским дымом.
– Да дело тут не в деревне, а в том, что Березину мы хоть и форсировали, но далеко не уехали. За ночь всего тридцать километров на восток получилось. А нам еще двести, по моим прикидкам, до фронта осталось.
Глава 16
«Из материалов Специальной комиссии.
…Таким образом, установлено, что при нападении на колонну было использовано 27 зарядов мощностью от 100 граммов до 30 килограммов в тротиловом эквиваленте. 9 зарядов были установлены с заглублением в полотно дороги, для чего были отрыты минные колодцы глубиной до полутора метров. Основная масса зарядов (18) представляла из себя фугасы осколочного действия и была установлена на поверхности земли, а некоторые из них (4) даже на высоте около 1 метра. Инициирование производилось электрическим способом, для чего была проложена проводная сеть протяженностью свыше километра.
По оценке как экспертов полиции, так и саперных подразделений сухопутных войск, обустройство подобной взрывной сети требует задействования специальных саперных подразделений на срок от одних суток и не может быть проведено скрытно. Что с высокой степенью вероятности указывает на то, что эта сеть была подготовлена заранее, еще до отступления войск противника из данного района.
…В фугасах использовались заранее приготовленные осколки, вследствие чего диверсантам удалось создать очень высокую плотность поражения в узком секторе. В качестве поражающих элементов в этих зарядах использовались (перечислено в порядке убывания):
1) свинцовые шрапнельные пули (собрано более 3000 штук);
2) короткие отрезки сталистой проволоки (собрано около 1500 фрагментов);
3) металлические крепежи – гайки, болты, винты и гвозди (собрано около 1200 штук).
Часть фугасов была снаряжена горючими материалами (бензин, моторное масло, скипидар и древесная смола) и средствами для загущения (пакля, ветошь, сухой мох)…»
Деревня Валерьяны Минской области.
15 августа 1941 года. 12.22
«Поспать удалось, тут ты, старина, ошибался, – Бойке посмотрел в окно на здание сельской школы, в котором разместился временный штаб по поимке преступников. – С утра во дворе развернули армейскую радиостанцию с дальностью уверенной передачи в четыреста километров, так что теперь проблем с дальней связью быть не должно. И не повторится то, что случилось вчера вечером».
Накинув китель на плечи, Освальд вышел на крыльцо покурить.
«Это хорошо, что дверь выходит во двор, а не на улицу – можно не утруждать себя приведением в порядок. – Он глубоко затянулся, и никотин первой утренней сигареты затуманил мозг, заставив мир плавно качнуться перед глазами. – Дом тебе выделили отдельный. Ну, не тебе, а СД, но мои все в разгоне,
Освальд достал из пачки еще одну сигарету. «Надо портсигар завести, раз уж опять начал, – подумал он, разминая и выпрямляя сигарету. – Похоже, я так на пачке и спал. Впрочем, какая разница, на чем и как я спал, если мы их упустили. Когда оперативная группа ГФП наконец добралась из Осиповичей до Марьиной Горки, там творился сущий бедлам. Местный комендант собрал по просьбе преступников роту солдат на плацу – собирались идти ловить террористов, идиоты. Ночью в местных лесах, где что ни шаг, то в болото! И тут взорвалась машина, начиненная взрывчаткой. Да так, что, по словам осматривавшего место следователя из тайной полевой полиции, воронка получилась чуть ли не два метра в диаметре. Это в утоптанномто грунте плаца!» – Унтерштурмфюрер выпустил струю дыма в небо.
С улицы донесся гул моторов нескольких проехавших машин, но Бойке было все равно: «Из роты уцелела и осталась дееспособной едва ли треть. Идиотакоменданта с его заместителем – единственных, кто хоть скольконибудь долго общался со злоумышленниками, разнесло в такой мелкий фарш, что опознали только по персональному жетону. Вдобавок ранило двух сотрудников полиции, когда они занялись обыском в штабе. Ранило не сильно, но тем не менее… Получается, что наши „друзья“ пошумели и, уходя, оставили „привет“ для тех, кто будет расследовать. А ведь это почерк!» – Выбросив едва закуренную очередную сигарету, Освальд бросился в дом – перед лицом генерала надо быть одетым по уставу.
К дверям «временного штаба» он подошел только через четверть часа – начав одеваться, понял, что не брился почти двое суток, а торопиться во время процесса бритья он не любил.
«Хм, похоже, еще какоето начальство притащилось на костях поплясать – „Хорьха“ „тип 40“ с эсэсовскими номерами с утра здесь не было, как и двух мерседесовских „кюбельвагенов“. А бронетранспортер, надо полагать, с охраной», – оценил он новые машины перед крыльцом и толкнул дверь.
Дежурный, сидевший за столом сразу за дверью, узнал его и сделал знак двум рослым рядовым, вооруженным автоматами, пропустить Бойке дальше.
У самой двери комнаты для совещаний, бывшей при Советах, очевидно, залом для торжественных собраний (Освальд вспомнил, когда все они пришли сюда вчера вечером, один из солдат как раз выносил пачку портретов коммунистических вождей), его снова остановили. Незнакомый гауптштурмфюрер, сидевший за простым канцелярским столом, оторвался от бумаг и вопросительно посмотрел на подошедшего.
– Унтерштурмфюрер Бойке к бригадефюреру Небе! – отрапортовал Освальд.
– Ваше удостоверение, унтерштурмфюрер…
«Выходит, действительно большая шишка приехала, если у него швейцар капитанские погоны носит», – мелькнула у него мысль, когда он доставал из внутреннего кармана служебное удостоверение в сафьяновой обложке.
Незнакомец быстро, но тщательно просмотрел служебную книжку Освальда и вернул ее со словами:
– Проходите.
Человека, стоявшего рядом с Небе, унтерштурмфюрер видел до этого всего пару раз, да и то издали, но во вторую их встречу рядом с Освальдом был друг и наставник Йозеф Мейзингер, который пихнул молодого и немного наивного в ту пору Бойке в бок со словами: