Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
– Я вас понял, криминальрат [214] Михельс! – Интерес пропал, и голос Небе теперь звучал глухо и тускло. – Когда ваша группа продолжит работу?
– Не раньше утра, герр генерал! Вероятность того, что преступники установили еще ловушки, очень велика! Скоро стемнеет, а я не могу рисковать своими людьми, их и так не очень много.
– Я понял, Михельс, вы свободны.
После ухода эксперта бригадефюрер несколько раз прошелся по комнате из конца в конец, потом остановился напротив Бойке:
214
Существовало
– Как считаете, унтерштурмфюрер, мы их упустили? Или всетаки след пока не остыл?
– Не могу знать, бригадефюрер! – Освальд демонстративно вскочил со стула.
– Не валяйте дурака, Бойке! – прикрикнул Небе, потом потер кончик своего немаленького носа и спросил: – Вас кто учил? Мейзингер? – И, получив в ответ кивок, продолжил: – Йозеф неплохой специалист, только быстро перенял «новые прогрессивные методы». – Тут в голосе генерала полиции прорезалось плохо скрытое презрение. – Если он вас хорошо учил, то должен был объяснить, что выбить показания можно только тогда, когда есть у кого их выбивать. Однако в нашем случае это невозможно, а в подозреваемые можно записать пару миллионов человек… Или сколько их там живет в этой стране? Да сядьте вы! – приказал он Освальду, заметив, что тот так и стоит по стойке «смирно». – Давайте вместе подумаем, унтерштурмфюрер. Преступники убили семьдесят три человека меньше чем за четверть часа, и еще тридцать четыре ранили. Из полутора сотен человек, ехавших в колонне, не пострадали только восемнадцать! Да и те по большому счету ни черта не видели! Вы, Освальд, верите, что это случайное нападение большевистских бандитов? Я – нет! А вот еще гонцы, принесшие дурные вести! – И Небе повернулся к окну, за которым раздался шум подъехавшей машины.
«Знать, проняло и тебя, генерал! – немного злорадно подумал Бойке, но спустя мгновение злорадство сменилось другим чувством. – Но, если сам начальник криминальной полиции всего рейха считает, что по горячим следам преступников взять не удалось, а ты с ним совершенно согласен, значит, что? Значит, надо придумать, как не стать крайним в тот момент, когда полетят головы! Может, попробовать прикрыться как раз вами, генералмайор полиции Небе? А для этого, хочешь не хочешь, надо наладить сотрудничество…»
На этот раз вошедший обратился не к бригадефюреру, а к самому Освальду. Правда, подругому и быть не могло – шарфюрер Трегер подчинялся непосредственно Бойке. И был командиром оперативной группы, отправленной оповестить гарнизоны, расположенные вдоль дороги Валерьяны – Шацк – Марьина Горка.
– Унтерштурмфюрер, до Шацка мы добрались, а вот дальше не получилось. – Сапоги, бриджи и даже полы кителя Трегера были так перемазаны грязью, что Бойке показалось, что пред ним персонаж романа Майринка [215] – наполовину оживший голем. – Почти точно на полдороге к Марьиной Горке мост сломан. Вокруг такие чертовы болота, что сам видишь, каково нам пришлось, – он показал на свои ноги. Так что зря мы прокатились…
215
Густав Майринк,
– Почему это зря? – не понял Освальд.
– А в Шацке уже люди из зондеркоманды всех на ноги подняли, не скажу, что мышь не проскочит, но дорогу они сторожат со всем прилежанием…
– Это какой такой зондеркоманды? – перебил говорившего молчавший до этого момента бригадефюрер.
Минск, улица Садово Набережная, дом № 16
14 августа 1941 года, 21.15
Частый стук в дверь. Затем нежный девичий голос оглушительно шепчет:
– Игнат Пантелеймонович, откройте! Это я, Ксанка!
Стучать пришлось недолго – через несколько секунд дверь распахнулась.
– Заходи! Неча на улице голосить, оглашенная! – Голос невидимого в потемках сеней хозяина дома хрипл и, кажется, недоволен.
– Игнат Пантелеймонович, там…
– В горнице, дуреха! – И входная дверь с негромким стуком закрылась, после чего негромко стукнула щеколда.
Вспыхнула в темноте спичка, мгновение спустя комната осветилась робким огоньком свечи.
– Что у тебя?
– Игнат Пантелеймонович, все – как вы сказали, – девушка говорила уже более спокойно, но все равно по тяжелому дыханию можно было подумать, что она либо долго бежала, либо очень сильно волнуется. – Я аж от самой Брестской не останавливалась…
– Вот и сядь, переведи дыхание. – В руке мужчины появился ковшик с водой. – Нака, глотни.
Пока девушка жадно пила, Игнат Пантелеймонович подошел к окну и, отодвинув плотную ткань, которой оно было занавешено, осторожно выглянул на улицу.
Очевидно, не заметив ничего подозрительного, он вернул занавесь на место и снова подошел к Ксане:
– Отдышалась? Вот и хорошо! Теперь рассказывай все по порядку.
– Мы с Мишаней, как вы и приказали, прогуливались по Брестской. Вот, почитай, с самого обеда и прогуливались. Я три раза переодевалась, Маришка ведь рядом там живет… В половине четвертого эти гестаповцы вернулись. Три грузовика и других машин шесть штук. Веселые были, смеялись много. У некоторых узлы всякие с вещами были, чемоданы у некоторых… Потом все тихо было почти до пяти часов. – Девушка снова перевела дыхание.
– Это они с облавы вернулись, все верно, – словно отвечая какимто своим мыслям, сказал мужчина. – Дальше что было?
– Потом у них там, внутри, завыла сирена какая, что ли? И они забегали разом! Машины завели, в них попрыгали и поехали! Вот только ни я, ни Мишка не поняли – то ли на слуцкую дорогу, а может, и на Койдановский.
– Сколько их уехало?
– Так… – Ксанка потеребила мочку уха, – грузовиков больших точно пять было, тех, что поменьше, вроде «зиса», – три, ну и легковых десяток, никак не меньше.
– Все? – нетерпеливо спросил хозяин.
– Мотоциклетов дюже много было, но мы даже не считали.
– Почему ты пришла, а не Мишка? – Судя по удивленным глазам девушки, этого вопроса она не ожидала.
– Так он мне сказал, что ему к ребятам надо! Из нашей ячейки…
– Ладно, не бойся, это я просто так спросил. Теперь, Оксана, слушай внимательно.
– Хорошо, дядя Игнат…
– Но учти, Ксанка, – голос его потеплел, – сделать ты должна все в точности, как я скажу.
– Конечно, дядя Игнат!