Перекресток Теней
Шрифт:
– Я понимаю...
Они помолчали, настороженно присматриваясь друг к другу.
– Вот, значит, как, - сказал он, наконец, разводя руками.
– Это просто удивительно!
– Более чем, - ответила Инна, принужденно улыбнувшись.
– Я никак в себя не приду.
– Пойдемте куда-нибудь, - предложил Андрей.
– Тут неподалеку есть неплохое кафе, наверное, уже открылось. Посидим... Там сейчас никого нет, тихо...
– Не хочу. Я люблю простор, воздух. Для мыслей нужна хорошая панорама. Пойдемте лучше на бульвар, там есть моя любимая скамья...
– Любимая скамья?
Она молча просунула свою ладонь под локоть Андрея.
– Идемте, сеньор!
– сказала с лукавой улыбкой. Оправилась от начального шока. Почти...
– Идемте, Эстель, - ответил он. Потом добавил, встрепенувшись: - А почему мы перешли на "вы"?
– Ой, сама не знаю! После того, что я вам... тебе наговорила в письмах... Прости...
– За что? Разве в письмах ты была неискренней?
– Я была искренней.
– Смутилась. Опустила голову.
– По-другому не умею...
– Тогда тебе не за что извиняться. Просто нужно время, чтобы преодолеть первую неловкость - и тебе, и мне...
– А ты... представлял меня другой?
– Не знаю. Наверное...
– А какой?
– Не знаю, другой...
– И теперь разочарован?
– Нет, что ты! Почему я должен быть разочарован? Я же не с девушкой пришел знакомиться, с которой собираюсь встречаться, а потом какие-то отношения строить... Это - другое. Я не могу быть разочарован тобой, потому что ты - особенная. Я это уже давно знаю...
– Ты тоже. Мы оба - особенные, наверное.
– Пожалуй. Теперь вот выясняется...
Они пересекли площадь перед Главпочтамтом, углубились в уютное пространство бульвара, нависавшего над высоким берегом реки. Стройными шеренгами вдоль аллеи стояли белокожие, изрезанные перочинными ножами тополя. Вокруг было светло и безлюдно, будто сам Господь оберегал место их встречи от всяческих посягательств.
– Вот моя скамья.
– Замечательное место. Я иногда бываю здесь с дочерью. Вернее, раньше бывал, когда мы ее еще не отпускали гулять одну.
– И сидишь на этом месте? Сидел?
– Не только на этом. Вообще - здесь.
– Сколько совпадений...
– Да, как-то так получается...
– А твоя жена? Она не спрашивала, куда ты сегодня собрался в такую рань?
– Она мне доверяет: ухожу - значит, нужно.
– И правильно делает.
"Я бы тоже доверяла..." - чуть не вырвалось.
Они присели. Вполоборота друг к другу. Скамья была уже теплая - солнце постаралось, прогрело четыре облезлых деревянных бруса. Опять помолчали, глядя вдаль - через реку, на противоположный берег. Там среди голых ветвей парка, устремленных в голубое весеннее небо, празднично блестел, раздавая во все стороны блики, золоченный купол часовни. И было что-то символическое в этом - была жизнь среди мертвых после зимы, еще не проснувшихся деревьев, было ощутимо присутствие Бога... В городе. В душе...
– У тебя такие стихи...
– сказал Андрей, удерживая своей рукой робкую ладонь Инны - как тогда, во Сне, он с нежностью сжимал пальцы Эстель в ночном саду.
– Какие?
– Воздушные, проникновенные... Так никогда бы не написал мужчина. Так могла делать только Цветаева...
–
Они снова помолчали. Разговор не получался цельным, он складывался из отдельных фраз, из осколков, он шел будто пунктиром, но паузы между словами не выглядели инородно, не мешали - они наполнялись волшебной мелодией, сопровождавшей прикосновение двух душ и слышной только им.
– Я вчера еще написала...
– Помнишь?
– Всегда запоминаю наизусть, они у меня короткие...
Инна собралась с мыслями, потом тихо произнесла:
Всё то, чем начинались дни,
чем сдобно пахли воскресенья,
чем новогодние огни
сверкали (рассказать - ни-ни)
из года в год от невезенья -
всё превратится в пух и прах,
всё станет крошечным и сирым,
остынет на семи ветрах,
и то, чем до сих пор был страх, -
приснится с миром...*
– Прекрасное стихотворение! Перед твоей пронзительной поэзией всё меркнет.
– Скажешь тоже! Ты мне льстишь...
– Поверь, я немного разбираюсь...
– Вот видишь, мне уже про сны пишется!
– усмехнулась она.
– Да, с этим действительно нужно разобраться. Ты ведь пригласила меня что-то важное сказать...
– Да, конечно. И я скажу, только...
– Что?
– Давай еще раз, глядя друг другу в глаза... определим, чтО с нами происходит...
– Давай.
Он повернулся к ней. С нежностью изучил ее лицо. Заметил, как меняют цвет ее удивительные зрачки - только что были светло-зелеными, почти серыми и вдруг подернулись налетом голубизны. В небе сейчас много такого цвета. Инна тоже смотрела на Андрея, не отрывая взгляда - так смотрят только влюбленные люди, не дотрагиваясь пальцами, а лишь одними глазами разглаживая каждую морщинку на любимом лице... Она уже привыкла к нему, к тому, что это - он. И поняла, что ничего страшного, ничего неприятного в нем вовсе не было: ни теперь, ни раньше - никогда.
– У тебя карие глаза...
– произнесла задумчиво.
– А я всё думала: какие у него глаза? А они - красивые, с бархатом.
Он не ответил - только смущенно сжал губы.
А Инна вздохнула глубоко, будто изо всех сил старалась наполнить легкие этим удивительным весенним утренним воздухом. Задержала дыхание и при этом опустила веки. Как хорошо! Как же хорошо, господи! Просто сидеть и молчать... Рядом с ним...
– Я скажу?
– осторожно спросил Андрей.
– Да...
– Я постоянно думаю об этом, но не всё тебе пишу, правда... Понимаешь, человеческий разум больше склонен к фантазии, чем к познанию, однако без познания того, что происходит вокруг, невозможно и фантазировать. Ты согласна? После того, что мне стало сниться, я уже перелистал с полдюжины книг о той эпохе - хотел познать, на чем основана наша общая фантазия.