Перекресток Теней

Гельман Юрий

– Каким образом, Венсан? У тебя есть свои люди в окружении Филиппа?

– Да, есть. Но я скажу больше: я сам однажды мог стать одним из таких людей. Это другая история, Северин, поверь. Так вот, мне известно, что совсем скоро король собирается начать военный поход на Фландрию. Он хорошо понимает, что без поддержки рыцарей ему трудно будет собрать сколько-нибудь мощное, боеспособное войско. Вот почему, разгромив наш Орден, Филипп поставил своей новой главной целью отыскать Ковчег завета. Тебе хорошо известно, брат, какой невероятной мощью обладает эта святыня, и какую силу она придаёт тому, кто ею владеет. Если Филипп доберется до Ковчега, он сможет с его помощью покорить не только Фландрию, а и всю Европу! Но у этого негодяя не должно

ничего получиться! Вот почему я собираюсь во что бы то ни стало воспрепятствовать планам короля. Я хочу сам отыскать Ковчег и перепрятать его так, чтобы ни одна живая душа на земле не знала места его хранения. Мне известно, что Ковчег находится где-то на территории Франции. Я ездил в Кампань-сюр-Од, где надеялся встретить тебя, поскольку был уверен, что ты еще служишь в этом командорстве. Я спускался в пещеру с тайником в Ренн-ле-Шато. Теперь я знаю, что Ковчега там нет. Но где же он тогда? И я спрашиваю тебя, Северин, что ты знаешь об этом? Я рассчитываю на тебя, брат. Одному мне не под силу справиться с этим.

– Я всё понимаю, Венсан, - тихо и рассудительно ответил Северин, - и я приложу все усилия, чтобы осуществить задуманное тобой. Но я не знаю, где и кем спрятан Ковчег, я не знаю, где его искать...

– Ты говоришь правду, Северин?
– Венсан прямо посмотрел на брата.
– Как на духу?

– А почему ты мне не веришь?
– вопросом ответил Северин, не отводя взгляд.

Венсан помялся, но не стал отвечать на вопрос. Ему не хотелось смущать брата подозрениями, хотя слова Эмильена-левши о многочисленном багаже Северина, отправлявшегося в Англию, не шли у него из головы.

– Жаль! Мне искренне жаль! Ты убил во мне последнюю надежду!
– воскликнул он, затем вскочил со скамейки, вышел из беседки и несколько раз обошел ее кругом. Северин искоса наблюдал за перемещениями брата.

– Недавно мне удалось обмануть Филиппа, - сказал тот, останавливаясь.
– С помощью Гишара де Боже я вскрыл тайник в подземелье Тампля, который устроил там Жак де Моле.

– И что же в нем хранилось?

– Так, побрякушки, - небрежно ответил Венсан.
– Но это мелочи. Главная ценность - это архив Ордена! И Гишар увез его подальше от Парижа и любопытных глаз.

– Полный архив Ордена?!

– Именно, Северин! За двести лет существования. И там, я уверен, есть сведения о Ковчеге!..

– Так это же меняет дело!
– воскликнул Северин.
– Надеюсь, Гишар - надежный малый?

– Я доверяю ему, как самому себе. И в ближайшее время жду от него весточки.

– А ты уверен, что никто не проследил за Гишаром?

– Следят за мной, - сказал Венсан, глядя на Северина.
– Причем, давно следят люди короля. Я это знаю так же хорошо, как и то, что со мной захотят расправиться, как только я найду то, что нужно и Филиппу, и мне! И я позвал тебя на помощь, брат. Им не одолеть нас двоих!

– Но им и не найти Ковчега!
– воскликнул Северин.
– Я уверен, что наши предшественники как следует позаботились о его сохранности. Зачем же тебе предпринимать какие-то попытки, если ты хорошо знаешь, что за тобой следят? Это нелогично, Венсан! Ты сам становишься инструментом в чужих руках. Ты сам наводишь чужую стрелу на мишень.

– М-да, ты прав, - согласился Венсан, почесав подбородок.
– Вот видишь, со стороны виднее. Не зря я тебя все-таки позвал в Париж!

– Наверное, не зря, - ответил Северин. Он помолчал, потом добавил с прежней рассудительностью: - Так ты говоришь, что за тобой следят? А что если нам поиграть с ними в "кошки-мышки"?

– Что ты имеешь в виду?

– Кажется, я придумал, как навести ищеек Филиппа на ложный след.

– Так расскажи!

– Слушай. Как ты думаешь, брат, где сейчас больше всего ушей?

Венсан де Брие взглянул на Северина и на мгновение задумался. В его глазах мелькнула догадка.

– Ты имеешь в виду то место, где дует бриз?

– Именно! Так давай дадим этим ушам то, что они хотят

услышать!

***

В начале мая, когда в Атлантике открылся новый сезон активного мореплавания, в тихой гавани Ла-Рошели началась бурная жизнь. Норманские кнорры с вызывающе поднятыми штевнями, венецианские крутобокие и неуклюжие нефы, ганзейские высокобортные когги - теперь им было тесно в бухте Эгюйон. Десятки торговых и военных судов, преодолевая неприветливые воды Бискайского залива, практически ежедневно приходили сюда из всех уголков Европы и Северной Африки и уходили отсюда - привозя во Францию и увозя из неё самые разнообразные грузы.

В эти горячие дни в харчевне возле Старого порта было многолюдно и от этого шумно. Моряков самых разных мастей и кровей можно было увидеть тут: от бесцеремонных и кичливых пиратов с красными лицами и бегающими глазами до молчаливых и деловитых купцов, у которых животы пухли с тою же скоростью, что и кошельки; от жилистых, загорелых греков с обветренными лицами до светловолосых и флегматичных скандинавов или рыжих ирландцев, иногда веселых и разговорчивых, а иногда обидчивых и драчливых. Для каждого в заведении Эмильена-левши находилось угощение и вино по вкусу, и совершенно не имело значения - на каком языке разговаривали матросы с разных судов. Конечно же, большинство из них довольно сносно изъяснялось на французском, но был для всех и один общий язык - язык морской стихии, не однажды покоренной ими, язык жестов и мимики, понятной всякому моряку.

Человеку, случайно попавшему в эту обстановку, могло бы показаться, что каждый из разношерстной компании был давно знаком с каждым, настолько компанейски по отношению друг к другу вели себя моряки с разных судов и стран, не смотря на то, что могли познакомиться здесь всего несколько минут назад. Хорошее вино и общие интересы способствовали налаживанию отношений. Случалось, правда, что чрезмерное количество этого вина, плохое настроение из-за каких-то временных неудач или давние счёты - приводили к ссорам и даже дракам. Когда слова оказывались неубедительными, в ход шли не только ножи, которые каждый моряк непременно носил на поясе, но и бутылки из-под напитков, мебель и всё, что только попадалось под руку разгоряченным спорщикам.

Справедливости ради нужно заметить, что к харчевне в Старом порту Ла-Рошели большинство моряков относилось с какою-то детской привязанностью, а к ее хозяину, старому тамплиеру - с давним уважением, поэтому любые конфликты, коль скоро они время от времени возникали, столь же быстро и заканчивались, а недавние драчуны тут же распивали мировую и братались.

В один из погожих майских дней, ближе к полудню, в шумное и душное заведение Эмильена-левши вошли двое странствующих монахов-францисканцев. Оба были высокого роста, но длинные коричневые манто из грубой шерсти с широкими рукавами хорошо скрывали статные фигуры вошедших, а низко опущенные шапероны - их лица. Монахи были не в диковину в этих краях: немало их братии - не только францисканцев, но и бернардинцев, цистерцианцев, картезианцев, иоаннитов - скиталось по суше и морю в поисках лучшей судьбы, а то и просто куска случайного хлеба. Моряки относились к монахам дружелюбно, чаще всего помогая мелкой монетой или угощением, а иногда даже, то ли спьяну, то ли по наивности просили странников об исповеди.

Свободного стола в харчевне в этот дневной час не нашлось, поэтому оба монаха, попросив у хозяина по кружке самого дешевого вина, остались стоять у шершавой дубовой стойки, неторопливо отпивая из своих кружек.

– Эй, ребята!
– крикнул Эмильен-левша, обращаясь к группе моряков с французской бузы, небольшого торгового судна, недавно закончившего погрузку и вечером собиравшегося выбирать якоря.
– Ну-ка, дайте места божьим людям!

Несколько матросов, сидевших за длинным столом у окошка, потеснились, освобождая места на лавках для монахов. Те, поклонившись в знак благодарности хозяину, молча присели за стол друг против друга. Их лиц по-прежнему не было видно.