Перелетные работы
Шрифт:
– Где твоя ножка?
– шепотом спрашивала я куколку.
Куколка пронзительно смотрела на меня.
Вскоре дверь раскрылась, и в палату снова во-шли черные ботинки с черными брюками, но тети Груши не было. Пру-жины звякнули в изголовье кровати: это дядя Кирша повернул голову к доктору и пронзительно закричал.
Я выглянула: в палате стоял Харитон Климович. Он, как и в трамвае, был в черных очках, а нижнюю часть лица закрывал книжкой. В этот раз на красном переплете я сумела прочесть название: "Любовь и смерть"...
–
– раскатисто крикнул Харитон Климович, отбросил книжку на пол и рывком снял очки.
– Харитон!
– обрадовался дядя Кирша и захохотал.
– Князь!
– захохотал в ответ Харитон Климович.
– Ой, ты меня напугал!
– А ты меня! Как твои ноги?
И тут голос дяди Кирши оборвался визгливым смешком. Он замолчал.
– Как твои ноги?
– осторожно переспросил Харитон Климович.
– Ты ничего не знаешь, Харитон?
– глухо прошептал дядя Кирша.
– Ничего, Кирилл, - испуганно ответил Харитон Климович.
– Мне отрезали ногу, потому что... потому что...
– Да, неважны дела, неважны!
– забормотал Харитон Климович.
– У меня началась гангрена, заражение и еще что-то! Словом, они мне быстренько наркоз, и...
– А знаешь, Князь!
– и Харитон Климович с размаху хлопнул осевшее одеяло.
– А ведь ты выглядишь, как сорок лет тому...
– и натянуто засмеялся.
Дядя Кирша выдавил из себя смешок. Смешок получился жалким и одиноким, как бульканье в пустом кране, когда на все лето отклю-чают горячую воду.
– Мы, может, последний раз видимся, - задумчиво начал дядя Кирша.
– Ко мне ведь никого не пускают. Груша с Лелькой пришли, а их выгнали...
Я хотела крикнуть из-под кровати, что я здесь, но вовремя удержалась, потому что Харитон Климович сказал:
– Может быть, ты и прав, Кирилл, насчет последнего раза. А ведь я пришел к тебе по делу.
И тут надо мной зазвенели пружины. Дядя Кирша напряженно вытянулся на кровати и хрипло ответил:
– Слушаю...
– Узнаешь?
– спросил Харитон Климович и положил на его ладонь маленькую коробочку. В коробочке лежали малахитовые запонки в сере-бре.
Дядя Кирша поднес коробочку к глазам:
– Как они попали к тебе?
– А ты их кое-кому подарил ровно десять лет назад. Помнишь?
– Нет, - покачал головой дядя Кирша.
– Я не мог их никому пода-рить. Эти запонки носил мой отец...
– И все же вспомни, - настаивал Харитон Климович.
– Ровно десять лет назад!
– Или я был пьян, Харитон, или у меня их украли...
– А двадцать лет назад ты хотел их продать, помнишь?
– Ну да, было что-то...
– Ты еще принес их ко мне в мастерскую и попросил, чтобы я подыскал тебе покупателя...
– Помню, - кивнул дядя Кирша.
– А я продержал их у себя ровно три дня, а потом сказал, что покупатель от них наотрез отказался...
– Ну да, - подхватил дядя Кирша.
– Мы еще с тобой очень пережи-вали, и ты
– А ведь у меня перед тобой грех, Кирилл, - перебил Харитон Климович. Ты, Кирилл, темный человек и поэтому вряд ли поймешь. Тебе все равно, что заводская штамповка, что старая работа. А ведь здесь все дело в работе... Когда ты принес их ко мне, я, конечно же, не поверил, что такую вещь мог носить твой отец. Я сразу же увидел, что это работа какого-то хорошего мастера, но не мог определить чья. Я ими пленился, Кирилл, и никакого покупателя тебе не искал...
– Ах, подлец!
– засмеялся дядя Кирша.
– Уволь, - махнул рукой Харитон Климович.
– Это же было двадцать лет назад! Я заболел этими запонками и решил оставить их себе, а для тебя я изготовил подделки, и даже за сходством я не гнался - знал, что ты все равно не отличишь. Главное, что там было серебро с малахитом.
– Так я ходил в поддельных?
– удивился дядя Кирша.
– Ну, так ты мастер, Харитон, я ничего не заметил...
– Поддельная из них была только одна, - перебил его Харитон Климович. Мне, Кирилл, очень хотелось над тобой посмеяться, и я отдал тебе одну настоящую, а другую - фальшивку. Они отличались между собой точно так же, как живая нога отличается от протеза...
– Но за что, Харитон?
– засмеялся дядя Кирша.
Но лучше бы он не смеялся. Его смех был тихим и страшным. Я думала, что гость не выдержит его смеха, и гость с минуту молчал.
– Так за что, Харитон?
– переспросил его дядя Кирша, но уже спокойно.
– Я отвечу тебе, только ты сначала вспомни, кому ты подарил эти запонки.
Дядя Кирша надолго задумался, но потом сказал:
– Нет, не могу никак вспомнить!
– Ты подарил их Натке!
– торжественно сказала я и вместе с куколкой вылезла из-под кровати.
Харитон Климович удивленно смотрел на меня.
– Леля, - добродушно засмеялся дядя Кирша.
– А ведь я и не заметил, как ты спряталась.
– Эти запонки принесла ему Натка, - рассказала я.
– Она была в красном платье с черненьким пояском. Они собрались танцевать тангоi, но Натка передумала и убежала.
– Так это ты подглядывала!
– крикнул мне Харитон Климович и сделал страшные глаза.
– Да, я, - призналась я.
Я его не испугалась, потому что знала: дядя Кирша меня защитит.
– Послушай, Харитон, - снова засмеялся дядя Кирша.
– Так Натка до сих пор к тебе приходит?
– До сих пор, - кивнул Харитон Климович. И вдруг его лицо исказилось от злобы.
– И ты знаешь почему?
– Почему?
– Да потому что ровно двадцать лет назад Аграфена Федосеевна отказалась!
– Груша? Моя Груша?
– воскликнул дядя Кирша.
– Ну да!
– Какой смешной у нас разговор!
– сказал дядя Кирша. Я ведь давно замечаю, что надо мной все смеются, даже Лелька. Вот я и сам развеселился!