Перемены к Лучшему
Шрифт:
Цветастая хотела бы улыбнуться им в ответ, но смысла в этом не было, потому что улыбку скрывает противогаз-маска на лице, так что сделав реверанс, Джинджер пошла в кабинет директора заполнять бумаги.
Зайдя, она не села сразу на место директора, сперва присела на диван, ощущая некую неловкость, потом на кресло, стоящее в кабинете напротив стола. Было непривычно ощущать себя в роли секретаря, но, видимо, придётся привыкать, если эта девушка хочет остаться здесь. Взяв бумаги новоприбывших, космодвинутая подробно изучала бумаги и заполняла, проставив каждой ученице печати о пребывании в новом интернате, также принялась заполнять характеристики. С двумя уложиться было просто, но когда дело дошло до третьей, руки задрожали, а сердце вновь забилось в груди. Открывается документация и характеристика Амелии Уильямс, бунтарки интернатов, в которых девушки находились вместе. Джи вгляделась в фото красноволосой, и синий глаз снова
Амелия Уильямс
Судьба, иногда, поступает очень жестоко, когда дело касается встреч и расставаний…
Амелия приехала на такси к детскому дому, хотя её и добросили только до дороги. Но идти было всего ничего, метров 500, не более, так что она покатила свои чемоданы и направилась ко входу, только вот тащить вещи по земле неудобно, колёсики цеплялись за траву, трескались о камни и проваливались в ямки, так что Ами, дотащив вещи, кинула один из чемоданов в ворота, естественно, психанув, нервы её, увы, были ни к чёрту… Чего она ожидала, не знает даже она, но вот её вещи выпали из багажа, ибо тот открылся.
– ДА ЁП ТВОЮ МАТЬ!! – послышался крик разгневанного подростка, а следом она пнула открытый багаж…
Ей понадобилось три минуты, чтобы прийти в себя и начать заново собирать вещи, чтобы хотя бы донести до жилого здания, куда стремились ноги, но один из замков сломался, и невозможно было закрыть чемодан. Их пришлось просто накидать и закрыть обмотанной вокруг цепью. Девушка вошла в выбитые ей ворота и захлопнула их за собой, привлекая как можно больше внимания, но никого не было видно. Проходя дальше по дороге, периферическим зрением она увидела курящие силуэты людей у ворот, но поворачиваться ей не хотелось. Дотащив шмотки до входа, та быстро сориентировалась о местонахождении кабинета директора и пошла в его сторону, чтобы заселиться, пройти ей надо было пост охранника, столовую, большой коридор, и только там в самых красивых дверях первого этажа был кабинет директора «Интерната» – Густава. Так сказал охранник.
Дойдя до кабинета, та оставила вещи у входа и нагло открыла дверь, не увидев там никого, девушка скривила лицо и бросила документы на стол. Затем она взяла ручку и бумажку, где подписала: «Здравия желаю, я Амелия. Примите меня к себе?» и оставила всё на столе, положив записку поверх документов. Потом та вышла из кабинета, села в коридоре на вещи и погрузилась в книгу, которая была ей подарена…
Проснулась Амелия у кабинета директора, спящей на полу, положив открытую книгу под голову и явно не в самом удобном положении. По ощущениям можно было сказать, что сон длился часов 30, хотя на деле не так уж и много. Решив, что по факту ей не надо дожидаться никого, та сменила одежду прямо в коридоре, её не смущало ничего, ей было плевать на мнение всех в этом несчастном мире. Ами надела короткую юбку, чулки с бантиками и топик, оголяя части тела так, чтобы на нее больше смотрели. Затем не особо прилично выглядящая девица начала с грохотом затаскивать вещи на этажи, проверяя каждый. Когда она осмотрела все этажи и нашла этаж с комнатами, ничего не оставалось, как заселиться в первую попавшуюся комнату, какой она была – непонятно, но вроде она пустовала, и ей повезло. Девчонка села на окно, предварительно его открыв, и свесила свои ноги в чулках, закуривая сигаретку, которую украла у какой-то женщины перед тем, как сесть в такси, за которое, кстати, всё ещё не заплатила. Девушка достала дешевое пиво, которое также было украдено, и начала его распивать, заодно напевая мелодию, которую услышала от своей второй половинки ранее…
Амелия, допев свою песню, открыла глаза. Она слышала голоса в коридоре, на улице, за спиной, на крыше, в подвале… Она слышала столько голосов, что ей было даже страшно представить, есть ли хоть один из них реальный. Агония в её голове была нереальной, даже когда она уходила спать, в голове шли диалоги от разных людей, которые уживались в теле девчонки.
– ОТВАЛИТЕ И ЗАТКНИТЕ СВОИ ХАРИ, ТВАРИ! – вырвалось у нее, увы, вслух…
Но тут она осмотрелась… Пиво было выпито, сигарета давно истлела, а вокруг никого, и даже крыша свободна, так что идея забраться на крышу влезла в её дурную, уже поддатую голову быстро. Ами забралась на окно и схватилась за него одной рукой, вися
– Ты давно тут сидишь? – поинтересовалась она, уже садясь рядом с ним и разглядывая его, пытаясь зарисовать в памяти каждый миллиметр.
Женя уже второй час сидел на холодном жёстком полу чердака в наушниках с кассетным плеером. Из наушников по его сознанию били треки Crystal Castles. Самая подходящая музыка для свидания со своими страхами. Несмотря на то, что он изначально планировал спрятаться, приступы ужаса всё равно временами настигали его маленькое хрупкое и юное сознание… Сначала он отмахивался от страха, старался его не замечать, будто то надоедливая оса летним днем у бабушки в саду. Но от этого новый приступ был намного сильнее предыдущего. И стараться игнорировать страх тоже от этого стало сложнее. После нескольких таких приливов паники Женя был уже на пределе, а после ещё одного не выдержал.
Ужас, первобытный дикий ужас поглотил его. Он кричал, бил ногами по полу, рыдал и умолял проклятое зеркало оставить его сознание в покое. Но оно не оставляло. Зеркалу было так приятно мстить за то, что Женя разбил его. Слишком приятно, чтобы оставить мальчика даже после его просьб и слёз. В его помутнённом сознании мелькали картины:
Вот его мать лежит на полу с пустыми глазами и неестественно вывернутой шеей. У её головы собралась лужа крови, а по её лицу и телу ползают мухи. Их монотонное противное жужжание казалось, стало осязаемым. Вот они проели кожу его матери и начинают облизывать её уже гнилую плоть. А Женя стоит и не может ничего сделать, он просто молча наблюдает, как мухи едят, жирнеют, размножаются, откладывают яйца. Скоро трупы мух стали падать на пол вокруг тела, а из яиц вылупляются новые и новые… Только у новых мух человеческие лица. И они тело уже не трогают. Им нужна не мать Жени. Им нужен сам мальчик. Они садятся на парня и начинают покусывать его своими ртами.
– Ты останешься с нами! Ты останешься с нами! – гудели они.
Эта агония длилась до тех пор, пока Женя снова не разбил в кровь костяшки пальцев. В том же самом месте, что и утром, когда громил это проклятое зеркало. Его отпустило, и так резко, что парня чуть не вырвало на пол. Ему словно залепили пощёчину. Он сел и забился в дальний угол и сидел там – слабый, ничтожный, неспособный ни подняться и идти, ни даже думать. Больше всего это было похоже на вегетативное состояние. Так Женя лежал, не видя и не слыша ничего вокруг, пока чей-то голос его не позвал. Подняв голову, он увидел милую красноволосую девушку, однако долго до него не мог дойти смысл вопроса.
– Привет. Пару часов, я думаю. А что?..
Изучив мальчика, молодая Амелия протянула ему руку в знак помощи. Чем именно она хотела помочь, было неясно, но почему-то именно этот мальчик выглядел так, словно ему нужна хоть малая доля помощи, пара добрых слов и объятие.
– Ничего, просто я увидела тебя и решила, что одиночество для тебя не самый чудесный друг, можно мне его заменить? – Девушка улыбнулась, но, увидев разбитые руки мальчонки, с этого стало грустно… Пробежали в глубинах сознания воспоминания себя в прошлом детдоме, когда дралась там со всеми и даже с учителями, от кулаков пострадало так много людей, что голоса в голове твердили о том, что Амелия – убийца и однажды это поймет… Когда голоса начали это говорить, девушка закрылась сильнее привычного, а единственным человеком, кто смог вытянуть её, оказалась девчонка, похожая на неё характером… Девушки стали так близки там, защищали друг друга, а теперь этого нет…
– Потому что ты всегда будешь одинока, ты убила её, убила, убила, убила… – твердили голоса в голове, но, помотав головой, смолкли, словно встряхнули коробку с тараканами, которые шумели, а после переполоха заткнулись в непонимании. Амелия повернула свою руку так, чтобы не было видно шрамов на запястье, о которых часто спрашивали, но это не спасало, ведь она была одета настолько открыто, что виден каждый шрам, порез и синяк на её теле, за которые Уильямс так сильно ненавидела себя и готова задушить на месте каждого, кто эти следы оставлял, но, увы, те уже давно пропали без вести, о чем молчит красноволосая уже который год…