Перемены к Лучшему
Шрифт:
– Мне можно рассказать всё. Я не такая уж и старая, чтобы не понимать боли внутри. У меня у самой в душе кладбище, которое неизвестно никому.
– Нет. Всё хорошо. Правда. Это ветер. – Кара обняла девушку в ответ. Это ощутимое тепло другого человека, которое не получала очень давно. – Не стоит. Я всё понимаю, но это ветер.
Раньше девушка раздвигала ноги перед всеми, а все её трахали. На этом она и зарабатывала. Но только три раза ей удалось провернуть эту авантюру, а дальше она ушла, лёгкие деньги не принесли счастья и не успокоили душу. Лишь сильнее искалечили.
Интернат для искалеченных душ. Для душевнобольных инвалидов. Каждый, чьи документы были направлены сюда, знал – это последняя точка. Дальше некуда. Либо
– Как скажешь, Кара. Я не люблю лезть под кожу. – Джи обняла её в ответ, гладя по волосам. Зеленый глаз снова начинал выглядеть устрашающе, пара капилляров снова лопнули, и космодвинутая поняла это по сухости в глазу.
Протерев его ладошкой, ничего не прошло, так что пришлось тряхнуть головой, чтобы волосы упали, скрывая его, а синий глаз оставался по-прежнему неимоверно глубоким, морским, словно сейчас там появятся волны и можно будет в нём тонуть хуже, чем в море.
– У вас шикарные глаза.
Кара смотрела на влюбленную в звезды, изучала взглядом. И только она хотела излить душу, но вот… Черри уже орала её имя из окна комнаты. «Сучка мелкая», – подумала про себя Кара. – Холодает, думаю, стоит направиться к корпусу. Она встала с места и решила подождать собеседницу. Сняв с себя толстовку, она накинула её на плечи учительницы: «Простынете».
Толстовка пахла сигаретами и духами… Нет. Не теми сладкими, как обычно у всех девочек, а шикарными духами, которые пахли почти как мужской одеколон с нотками лимона и сосны.
Джинджер внезапно смутилась от порыва нежности ранее бойкой ученицы, но ей было приятно, потому та встала и пошла рядом, обнимая девочку, тем самым грея её.
– Гетерохромия – это болезнь, в этом ничего хорошего нет, увы… Но спасибо. Да и тебе бы самой не заболеть. – С последней фразой она прижала девочку к себе крепче, и они направились к главному входу, попутно рассматривая прекрасные переливающиеся оттенки неба, которые невероятно манили…
Там же на лестнице они и разошлись. Осень не сильно радовала своей теплой погодой, но депрессией ещё не веяло. Зайдя в здание, Джина уже решила начать действовать по своему плану, который ранее обдумывала с Гансом. На этих мыслях начала подниматься по лестнице, ей было страшно и волнительно. Шаг… Второй… Пятый… Восьмой… Десятый… Дверь… Ручка… Шаг внутрь… Шок…
На полу лежала Амелия, вся в крови, Джи быстро хлопнула дверь за собой и побежала к девушке. Положив её голову на свои колени, она начала её гладить и успокаивать. Амелия сперва не понимала, что происходит, её паническая атака не могла даже дать одного шанса вернуться в реальность, но попытка не пытка. Пока истеричку гладили, постепенно салфетками с неё вытиралась кровь. Ковер и пол можно будет помыть потом, сейчас это неважно. Лишь спустя время удалось привести её в чувство. Вернувшись в себя, красноволосая увидела перед собой совершеннолетнюю в маске… Это была та, с кем пришлось пройти через многое в прошлом интернате, та кто её спас… Но Ами не поверила этому…
– Джи? Джина, это ты? – вставая на колени, произнесла Уильямс, не смыкая губ.
Не отводя глаз с аловолосой… Цветноволосая лишь шёпотом ответила:
– Да…
Они наконец увиделись… Спустя столько времени… Сколько прошло? День? Неделя? Месяц?.. Нет, почти три… После того, как Ами собрала вещи, они больше не общались. А сейчас они вместе… В одной комнате… И это непередаваемые ощущения… Руки Ами тянулись к маске Джины, но она не сопротивлялась. Никто не смел прикасаться к её маске-противогазу, кроме одной единственной… Бесстрашная сняла маску с девушки и начала рассматривать лицо, по которому так скучала. Ей не верилось, что сейчас всё это на самом деле, это не сон, а явь… Руки потянулись
Джина приложила свои руки к рукам ученицы, давая понять, что это правда и сейчас они на самом деле вместе. После этого её руки поползли вдоль рук, которые её касались, переходя к щекам, обводя вокруг рта и спускаясь вниз, к шее… Маленькой, хрупкой шее, которая манила взгляд. Взор начал опускаться ниже, прорисовывая в сознании каждый миллиметр этого момента. Амелия тоже невольно начала тянуться к лицу и губам Джинджер, ей хотелось получить поцелуй. Глаза невольно начали закрываться, а дыхание стало тяжелее, монотоннее… Она боялась отказа, который могла получить из-за своей ошибки… В паре сантиметров от лица Джи она остановилась, ожидая действий от преподавательницы…
Разноглазая лишь улыбнулась и, убрав руку с шеи, положила её на волосы, на затылок Ами, а через мгновение прильнула к губам, страстно целуя. Не рассчитав силы, те упали на пол, Джи оказалась сверху, а закончив с поцелуем, Влюблённая в Звёзды наклонилась к уху лежащей под ней и сказала шёпотом:
– Жду тебя у себя через десять минут. Нам есть о чём поговорить.
Амелия прибывала в шоке и наслаждении от поцелуя, который в мгновение взбудоражил всё её тело, а после проводила взглядом Космодвинутую. Её голоса подали ей знак, что сейчас самое время для злости.
– БЛЯТЬ! ТЫ СЕРЬЁЗНО?! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, СВОЛОЧЬ?! ЗАЧЕМ ТЫ ТАК?! – заорала она вслед уходящей, а после начала переодеваться в пижамный костюм, надела мягкие тапочки и, захватив маску, начала подниматься на этаж преподавателей. Отбой уже прозвучал или нет… Кого волновало это? Явно не эту бунтарку, да и у неё будет отмазка: её позвала к себе мисс Джинджер…
Джинджер в это время уже сидела на краю кровати с открытым окном и курила сигарету, делая глубокие и долгие затяжки. В ней тоже бушевали эмоции, которые надо было скорее выплеснуть. В комнату вломилась Амелия Уильямс, почти выбив дверь ногой, а следом с матами в космодвинутую полетела её маска, выбившая с рук сигарету ровно в окно. В ответ Джи лишь усмехнулась и убрала волосы за уши, открыв лицо для возлюбленной. Почти никто не видел её улыбки уже несколько лет, лишь догадывались о ней, а для этого человека улыбка готова была сверкать ежедневно. Бросив маску к остальным, цветноволосая подошла к девушке в дверях и, взяв её за руку, повела к кровати, повалив на неё, а после забралась сверху. Амелия ждала этого очень долго, потому даже возмущалась таким резким событиям, в голове голоса твердили лишь две вещи: «Люблю и ненавижу». Когда разноглазая впилась снова страстно в губы Ами, та начала сопротивляться, но недолго, она поддалась чарам той, что была сверху, что было даже приятно. Холодные и тонкие пальцы девятнадцатилетней рисовали узоры на спортивном телосложении Амелии, не пропуская ни одного миллиметра, губы скользили по туловищу, от уголков губ до бёдер, через ключицы, рёбра, подтянутый живот и в обратном направлении. Постельное белье разлетелось по всему помещению, но было важное условие – не спалиться. Ведь их союз являлся незаконным по правилам морали.
Время шло, и уже светало, когда девушки легли рядом, измученные своим нежным чувственным примирением. Уильямс уткнулась в шею Тайлер-Понд и произнесла: «Я люблю тебя, Джинджер… Прости за всё…» – после чего, прижавшись, засопела, не дождавшись ответа…
Джина же в ответ шёпотом произнесла: «И я тебя, моя маленькая Амелия. Прости меня тоже…» – после чего поцеловала в лоб и укрыла одеялом себя и свою девушку, с которой теперь всё будет хорошо.