Перемены к Лучшему
Шрифт:
Сильные ноги девушки уже спускали этих двоих по лестнице, хоть она и сделана крутой, спуск оказался прорезинен, а значит, убедительно безопасен. Когда ребята оказались на этаже, девушка поняла, что уже прозвенел отбой, но, видимо, эти двое его не услышали. Комнаты закрыты, и детей в коридорах быть не должно, так что без вопросов она пошла с Женей на руках в свою комнату. Этот парниша словно с каждым шагом пробирался в ледяное, жёсткое и грубое сердце бесстрашной. Он ломал камень и садил на нём траву, все слова и даже эти объятия заставляли этих двоих чувствовать себя так, словно они самая настоящая семья.
Эти двое уже пришли к комнате Амелии, на которой красовалась надпись «Не входи, тварь, а то убью», но когда она повернула ручку, сразу было ясно, что кто-то тут был. Девушка
Женя уже мысленно перешёл со сливочного сыра к воде. А вода холодная. Наверное, приблизительно 53° по Фаренгейту. Странно, что даже в сорокаградусную жару вода такая холодная. Но она чистая, и в ней приятно купаться после того, как сильно обгорел на солнце. Особенно весело там купаться в полночь, когда яркий полукруг месяца отбрасывает белые блики на воду. Нырять туда в одежде и выпрыгивать через пару-тройку секунд с истеричными воплями: «БЛЯТЬ, ХОЛОДНО, ПИЗДЕЦ!». А остальные смеются и тоже прыгают. А после вся компания сидит у костра и пьёт слишком крепкий и горький чай, от которого вяжет во рту. А запах? Щекочущий нос запах ржи. И почему ржи? Почему не пшена? Но ведь пахнет рожью! Может, где-то там далеко целое поле ржи? А зачем поле там? Для хлеба? Саша, верный друг и товарищ, достаёт из рюкзака буханку хлеба и ножик. Удивительно, но хлеб ржаной. Удивительное совпадение? Тогда совпадение крайне удачное! Может, это хлеб из той ржи, запах которой ветром приносит к этому берегу?.. Это было бы так здорово! Один из компании принёс мягкое печенье с мёдом. Вернее, оно только называется печеньем. Печенье же по правилам постоянно жёсткое, твердое. А это мягенькое, как хлебная мякоть. Странное печенье. И вкус странный.
Слова девушки дошли до мальчишки поздно, когда тот уже размяк в полудрёме, и Женя, не обратив на них внимания, уснул. Амелия увидела, что Женя уснул, и потому уложила паренька на собственную кровать. Бесстрашной было сладко смотреть на него, и руками укрыла потеплее, поцеловала в лоб и принялась читать записку на столе, в которой осталась подпись. У неё потекли слёзы, а сердце сжалось ужасной болью. – Ты здесь. Я тоже тебя люблю. – Но, вытерев слёзы, она устроилась спать рядом с Женей, обняв его и прижав к себе. Голоса в голове шептали о том, как всё странно, вроде вот Ами лежит в постели с мальчиком, а её вторая половинка спит где-то там в своей кровати, жалостливо плача о любви. На этих мыслях она уснула тоже.
Сон снился чудесный, в нём были собраны все счастливые моменты ещё юной жизни, которых было не так много, девушка словно окунулась в озеро воспоминаний: первая встреча, которая оказалась близка к драке, но встретившийся взгляд лицом к лицу заставил два сердца удариться одновременно, после чего бунтарки прекратили спор… Первый разговор, который состоялся под лестницей того жуткого интерната, о страхах и голосах. Как Амелию сопровождала девушка до психиатра, держала за руку во время приёма таблеток… Каждая паническая атака, взгляд и действия, где рядом стояла неформальная особа… Первый поцелуй и первые тёплые слова вслух… Дни, когда приходила разноглазая и вступалась за Амелию, с обещаниями убить за любое грубое слово… Предложение руки и сердца, когда в Амелии что-то изменилось, когда она осознала, что наяву, а не во сне не одна… А потом последняя ссора, когда красноволосая собрала вещи и уехала… Девушка проснулась, глаза к этому моменту наполнились слезами.
– Твою мать, как же я могу любить?… Идиотка, зачем я это сделала?! – Ами винила себя за собственный уход, вероятно, не стоило этого делать, но тут глаза обратили внимание на мальчика, что лежал рядом и плакал сквозь сон, а через пару мгновений проснулся и закричал… Это был кошмар… Бесстрашной ничего не оставалось, как мгновенно сесть на кровать и обнять парнишу, прижав к себе, чтобы никто не услышал крика и чтобы у Жени вновь не произошла паническая атака, которой не хотела больше допускать, обняв хрупкое тело крепко обеими руками, она начала покачиваться и гладить его, шепча одни и те же слова, повторяя за голосами в голове.
–
Женя почувствовал объятия девушки ещё до того, как успел проснуться и понять, где он и кто его обнимает. Заливалась слезами, обнял девушку за шею и разревелся. Страх сдавливал горло. Женечка до боли в животе боялся зеркал. Он ужасно не хотел в них смотреть, видеть себя таким…
– «Зеркала обманывают лучше величайшего фокусника. Если смотришь в них, не верь, а если веришь, не смотри» – вспомнились старые, оброненные кем-то тёплые слова. Сильные руки девушки стали для парня спасательным кругом.
– Если веришь, не смотри, – всхлипывая, повторял он, словно мантру. Но сильные объятия Амелии, её сильные руки – всё это его успокоило и быстро убаюкало. Захотелось лечь, укутаться в одеяло и долго-долго спать. Но на улице уже начинало светать, а значит, спать осталось приблизительно пару часов. Тут сквозь слова девушки он услышал крик и звук разбитого стекла. Не в жизни, скорее извне.
– Ты же… – сказал он. – Тоже была жертвой зеркала, да?.. – Внезапная догадка поразила сознание. Было непонятно, как же раньше не додумался. Вот оно! Вот эта незримая нитка, которая этих двоих связывает! Зеркало! На удивление, это мерзкое стекло способно хоть на что-то, кроме как мучать людей. – Я прав?.. – спросил Женя, смахивая ресницами кристаллы слёз, и заглянул девушке строго в глаза. Вопрос Жени ввёл её в ступор, и та посмотрела на свои руки и тело, которое было полностью в шрамах. Ей было сложно понять, как он додумался до этого вопроса, но это не так пугало, как завораживало. Ей нравится Женя, она ощущала себя старшей сестрой и начала расцветать, как её просила невеста. Переведя взгляд со шрамов в глаза Жени, она ответила:
– Да… И не один раз… – сказав такие горькие на вкус слова, перед глазами пронеслись все моменты, когда она находила острые предметы и резала себя, как она разбивала стёкла и на каждом осколке оставляла кровавые воспоминания о себе… «Твое тело сети… А твои мысли – это киты… Освободи их… Освободи…» – голоса начали говорить вновь, напоминая об этой безумной боли… Она вновь ощутила, как расходится по слоям её кожа и как вытекает кровь… Однажды это закончилось почти летально, но её спасли… Разноглазая влюбленная вовремя выломала дверь ванной и помогла, после чего, взяв клятву оставить сети в покое, ведь киты умеют выбираться сами… Сердце заскулило вновь… Амелия вытерла слёзы с лица Жени и оставила руки на его щеках. Но Глухарь убрал её ладони со своего лица и взял их в свои.
– Запомни, навсегда запомни. Зеркалам верить никогда нельзя! Они всем и всегда лгут. Никто не способен нанести такой вред, как зеркало. Не стань ещё одной его пленницей. Не позволь ему завладеть тобой! Ни в коем случае! Он уже перестал плакать и смотрел на неё самым серьёзным взглядом. В его голове внезапно мелькнуло ещё одно открытие:
– Лоскуты… Ты рвёшь себя на лоскуты… Он крепко обнял девушку, не отдавая себе отчёта в том, что, вероятно, сжал слишком сильно. – Ты же можешь рассыпаться! Не делай так, пожалуйста, не делай! Я боюсь, что ты вконец порвёшься. Пообещай, что такого не будет! Пообещай мне! Он снова заплакал. На сей раз он страшно боялся больше прежнего, что может потерять девушку, ставшую ему родной сестрой за одну ночь. Два разговора. Семь часов совместного сна. Но души словно дружили не менее пятидесяти лет. На поверхность его сознания всплыл обрывок воспоминания… Он вспомнил, как потерял любимого плюшевого зайца. Ему тогда было не пять и даже не семь лет. На тот момент Жене уже стукнуло 14, и, естественно, каждый, кто считал себя определенно взрослым, включая родную мать, высмеивал это. Но его друзья, самые близкие и верные люди, не смеялись. Они шили для его зайца одежду, помогали, если от старости из зайца выбивалась набивка или если его поела моль. И вот однажды это сокровище просто взяло и пропало. Женя в ту ночь убежал из дома на его поиски, а под утро один из ребят в его кампании нашёл его плывущим на берегу реки. Тогда мальчик обнял Женю, спел ему песню и пожалел его.