Перемены
Шрифт:
— Ты под наркотиками, мальчик? — ахнула она, крутя диск телефона. — Ты действуешь как сумасшедший наркоман. Врываешься к старой женщине… — она посмотрела мимо меня туда, где в маленьком коридоре возле спальни дико мерцал довольно таки яркий свет.
Я продолжал отчаянно шевелить пальцами и кивать головой в том направлении.
Глаза миссис С расширились, и её рот приоткрылся.
— Огонь! — воскликнула она. — Там же огонь!
Я неистово закивал.
Она опустила оружие и стала выбираться из одеял и подушек. Женщина была одета во
— Поспеши, мальчик! Там огонь!
Я, отчаянно борясь со своими ногами, заковылял следом за нею. Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, очевидно удивленная, что двигалась быстрее. Дым начал сгущаться в воздухе, и шум пожара становился все громче.
Я указал вверх на потолок и заорал:
— Виллоби! Виллоби!
Миссис Спанкелкриф подняла глаза.
— Господи Боже всемогущий! — Она повернулась и поспешила вниз, в холл, к стене, сквозь которую уже начинало пробиваться пламя. Маленькая старушка что-то схватила, уронила, выругалась, затем обернула халат вокруг руки и что-то подняла, используя ткань как кухонную перчатку. Она поспешила ко мне, держа в руке кольцо с ключами.
— Пошевеливайся! Передняя дверь уже горит! К черному ходу!
Мы оба поспешили к задней двери дома. Выйдя на миниатюрный маленький внутренний дворик, я сразу увидел, что вся передняя часть здания уже охвачена огнем.
Ступеньки, ведущие наверх, в квартиру Виллоби, тоже были в огне.
Я повернулся к домовладелице и прокричал:
— Лестница! Где лестница? Мне нужно использовать лестницу!
— Нет! — крикнула она в ответ. — Тебе нужно использовать лестницу!
Вот наказание!
— Хорошо! — кивнул я, показывая ей два больших пальца.
Она торопливо засеменила к маленькому сараю, стоящему на заднем дворе, выбрала ключ и открыла его. Я протиснулся в открытую дверь и схватил металлическую лестницу, которую использовал каждый год, чтобы поднимать и спускать рождественские гирлянды. Отбросив костыль, я использовал вместо него лестницу, перенеся на нее часть своего веса. Я двигался так быстро, как только мог, но казалось, потребовалась целая вечность, чтобы поставить лестницу под окнами спальни Виллоби.
Миссис Спанкелкриф протянула мне кирпич, взятый из невысокой изгороди, обрамляющей цветник, и крикнула:
— Держи. Я не могу подняться по этой штуке. Моё бедро.
Я взял кирпич и положил его в карман плаща. Подъем по лестнице был мучителен. Я хватался за перекладину обеими руками, затем подтягивал вверх тело, перепрыгивая здоровой ногой на следующую ступеньку. Повторять это каждый раз становилось всё сложнее, все больнее. Я стиснул зубы, чтобы не кричать от всепоглощающей боли.
И вдруг передо мною показалось окно.
Я вытащил кирпич из кармана, размахнулся и разбил вдребезги стекло.
Наружу вырвался черный дым, вцепившийся в меня на вдохе. Я начал ужасно кашлять, однако попробовал закричать хрипящим голосом:
— Мистер и Миссис Виллоби!
Я услышал попытку хриплого крика: «На помощь», захлебнувшегося в кашле.
Что-то, возможно баллон пропана на гриле миссис Спанкелкриф, взорвалось с таким шумом, словно о землю разбился арбуз размером с динозавра. Воздушная волна сбила пожилую женщину с ног и выбила из-под меня лестницу.
Я рухнул вниз. Это было ужасное, беспомощное ощущение; я попробовал сгруппироваться в тщетной попытке удачного приземления, но у меня не было не единого шанса сделать это в моем плаченом состоянии. Я ударился спиною о кирпичное ограждение небольшой клумбы, и достиг нового личного рекорда боли.
— Ох, Господь на Небесах! — всплеснула руками миссис Спанкелкриф. Она опустилась возле меня на колени. — Гарри?
Где-то раздались звуки сирены. Они, наверняка, не успеют сюда добраться вовремя, чтобы помочь Виллоби.
— Они попали в ловушку, — простонал я, как только смог снова дышать. — Они там наверху, зовут на помощь.
Огонь заревел громче и стал более ярким.
Миссис Спанкелкриф глянула вверх на окно. Она схватила лестницу и с трудом поставила её к стене, но даже такое небольшое усилие вызвало у нее одышку. Маленькая старушка попробовала поставить ногу на первую ступеньку и, вцепившись в лестницу, попыталась подняться выше, но её нога подкосилась, и она, застонав, упала на землю.
Она закричала дрожащим голосом, в котором слышалась мука:
— Господи, помоги нам!
Молодой темнокожий мужчина в черном коротком пальто перемахнул через ограду дворика и запрыгнул на лестницу. Он был сложен как профессиональный нападающий, двигался быстрее, чем защитник, и поднимался вверх, словно это была пологая широкая лестница. Единственный на планете Рыцарь Креста сверкнул в мою сторону белозубой усмешкой:
— Дрезден!
— Саня! — взвыл я. — Двое! Их двое в спальне!
— Da, двое! — ответил он громким глубоким голосом. Изогнутое сабельное лезвие «Эспераккиуса» сверкнуло у него на бедре, и он придержал его неосознанным, инстинктивным движением, когда пролезал в окно. Он появился мгновение спустя, с госпожой Виллоби, перекинутой через плечо, в то время как второй рукой он поддерживал ее обессилившего мужа.
Саня выбрался первым — пожилая женщина безвольно висел на его плече — так что он смог помочь мистеру Виллоби переползти из окна на лестницу. Они спускались медленно и аккуратно, и в тот момент, когда Саня положил госпожу Виллоби на газон, прибыла первая команда скорой помощи.
— Господь на Небесах, — миссис С плакала, не вытирая слёз, положив ладонь Сане на руку. — Он, должно быть, послал вас к нам, сынок.
Саня улыбнулся ей, помогая мистеру Виллоби опуститься на землю. Затем он повернулся к моей домохозяйке и, улыбаясь, произнес с меньшим акцентом, чем при нашей последней встрече: