Перемещенный
Шрифт:
— Нет, — она весело рассмеялась, глядя на его испуганное лицо. — Я сняла ее от греха подальше. Да и высохнуть она успела уже.
— Ну и слава тебе, Господи, — в одно мгновение избавившись от одежды, Степан плюхнулся в воду, обдав окружающее пространство целым фонтаном брызг. Злорадно усмехнулся: истошный визг жены показался настоящей музыкой для его ушей.
— Ах ты вот так значит, да? — Нюра попыталась ухватить его за ухо, но тут же была поймана и водворена к нему в ванную.
— Ага, именно так. А теперь и вот так еще.
Отбиваться от цепких рук Степана она
В кабинете куратора сидели трое: сам Фридрих, молодая стенографистка с некрасивым, вытянутым, словно лошадиным, лицом да длинными наманикюренными ногтями, и розовощекий, круглолицый майор с неизвестными Степану эмблемами рода войск на петлицах.
— Знакомьтесь.
— Майор Терещенко. Особый отдел.
Степан крепко пожал протянутую руку и вопрошающе уставился на девицу.
— Хадувиг Пройсс, — Фридрих Подольский сам представил ее и приглашающее указал на стул посреди комнаты.
От самой же Хадувиг Степан удостоился лишь короткого кивка. Инициативу взял в свои руки майор Терещенко. Со Степаном он говорил подчеркнуто официально, слегка картавя при этом слова. Глаза его из-под набрякших век смотрели вполне миролюбиво и даже с толикой некоего уважения.
— Степан Махров, — слова, несомненно, были адресованы так же и стенографистке, пальцы ее тотчас же забегали по клавишам клавиатуры. — Опишите полностью, с первого до последнего дня ваши действия и действия членов вашей группы с того момента, когда вы оказались в тылу противника. Рассказывайте максимально подробно, не упуская ни малейших, даже самых незначительных, с вашей точки зрения, деталей.
Степан молча кивнул, устраиваясь поудобнее на жестковатом казенном стуле и, уставившись в одну точку, начал неторопливо излагать события в хронологическом порядке. Подробно рассказал об убиенном им сирте, о найденных селениях, о смерти Федотова от руки свихнувшегося Хохленко, о дирижабле, потерпевшем крушение, об убийстве Алексея Ряднова буревеем. Не забыл упомянуть об Улуше, но как-то вскользь, словно о чем-то незначительном. Акцентировать внимание на самом факте контакта с представителем враждующей стороны ему очень не хотелось. Напоследок выложил на стол горку аусвайсов, снятых с мертвых летчиков «Люфтваффе», аусвайс Хохленко и найденного в один из первых дней трупа офицера вермахта. Отдельно положил аусвайсы Игоря с Алексеем.
— Ну вот, кажется, и все, — он посмотрел на особиста и уловил в его глазах такой неподдельный интерес к собственной персоне, что сразу же понял: нет, не отвертеться ему таким вот простеньким рассказом. Вытянет из него майор все жилы, все соки выжмет, но добьется еще более конкретной информации. И дернул его черт рассказать об Улуше! Как думал — так оно и вышло.
— А Улуша… Расскажите еще раз подробнее, когда и при каких обстоятельствах произошел у вас с ней первый контакт.
Степан тяжко вздохнул. Глянул на Фридриха — тот был серьезен, как никогда.
— Она сама вышла на нас. Преследовала какое-то время, дождалась темноты, а затем похитила
— Вот значит как.
— Да. Следующим днем пришла на нашу новую стоянку в лесу и все вернула. В целости и сохранности.
— Странно. Очень странно, — глазки особиста масляно заблестели. Степан его уже ненавидел, авансом. — И как вы думаете, чем можно объяснить ее странное поведение?
— А ничем. Сиртя — она сиртя и есть.
— Ну что ж, логично. И после этого инцидента, говорите, она все время была при вас? Вы не отрицаете этот факт?
Взгляд Фридриха Подольского стал чернее тучи.
— Нет, не отрицаю, — Степан спокойно глядел в глаза особиста, мысленно посылая того к черту. Тыловая крыса, мать его. Таких тварей пруд пруди на его приснопамятной Родине. Сейчас, наверняка, запугивать станет.
— Хорошо. Интересовалась ли она тем, что вы делаете? Принимала участие в вылазках к поселениям сиртей?
— Принимала. Причем самое непосредственное. Можно воды?
— Да, конечно.
Фридрих молча налил воды в граненый стакан, подошел и вложил его в протянутую руку Степана. А, ладно, была не была! И он рассказал про то, как сиртя весьма нетрадиционным способом спасла его группу, когда трое бойцов попали в окружение у одного из поселений врага.
Установилась мертвая тишина. Лишь через какое-то время майор снова нашел в себе силы подать голос:
— Откровенно говоря то, что вы нам только что рассказали, скорее напоминает детскую сказку, чем рапорт руководителя разведгруппы. Пускай даже новоиспеченного, — видя, что Степан желает вставить свое слово, Терещенко затараторил еще быстрее, по-бабьи размахивая перед собой короткими руками, заканчивающимися толстыми, мясистыми пальцами. — Ну сами посудите: прямо перед глазами, под самым носом значительно превосходящего по силам противника вы стали в кружок, взявшись за руки, и сразу же сделались невидимы! Я правильно вас цитирую?
— Именно так все и было, — Степан допил воду и с такой осторожностью поставил стакан на край стола, словно тот был хрустальным.
— Вы-то сами верите в то, что говорите?
— Какой мне смысл лгать? Я мог вообще умолчать о сирте и давно спокойно бы сидел уже дома, не находите? И почему вы так яростно отрицаете наличие паранормальных способностей у дикарей? Они ближе к природе и, следовательно, в этом отношении могут быть гораздо развитее нас. Теорию эволюции разума Хешбеля не читали случаем?
Особист как-то по-новому взглянул на Степана:
— То есть вы уверяете нас сейчас, что сирти в настоящее время обладают технологией невидимости, которая позволяет им незамеченными пересекать оборонительные рубежи Империи?
— Не все. Отдельные личности. Но в целом — да, такое возможно.
— Спасибо большое. Вы очень помогли. — Терещенко скомкано попрощался с Подольским, пожал руку Степану и быстро направился к выходу в сопровождении стенографистки.
Фридрих устало откинулся на спинку кресла, извлек из пачки сигарету и, не прикуривая, завертел ее между пальцев: