Переписка 1826-1837

Пушкин Александр Сергеевич

Н. Гоголь.

1155. А. Жобар — Пушкину. 16 марта 1836 г. Москва.

A Monsieur Pouchkine, sécrétaire perpétuel d’Apollon, au département du Nord.

Monsieur,

Honteux et contrit je viens au pied du Parnasse faire amende honorable, pour avoir défiguré votre belle ode, На выздоровление Лукулла — en essayant de l’imiter ou plutôt de la singer en vers français: aussi, pour donner quelque prix à ma traduction, en ai-je fait hommage à l’éloquent traducteur de — La querelle des Slaves — à mon chef bienveillant, Mr. Ouvaroff, ministre de l’instruction publique; afin qu’il pût la publier en son nom, ainsi qu’il a déjà publié plusieurs ouvrages, entre autres, les commentaires érudits du professeur Groeff sur les classiques anciens: persuadé que si son Excellence daignait faire le même honneur à mon essai, je serais bientôt, malgré mon ignorance et ma folie légalement constatées par ses ordres, académicien, conseiller d’état, grand-cordon etc. etc. etc. son bon plaisir suffisant aujourd’hui pour faire et défaire académiciens, professeurs, gens de mérite etc., mais, hélas! j’ai vu bientôt s’écrouler mes châteaux en Espagne; mon Mécène n’ayant pas même daigné jusqu’ici m’honorèr d’une seule réponse, quoique mon épitre dédicatoire fût la cinquième lettre que je lui adresse: de sorte que je me vois réduit à porter le reste de mes jours le titre modeste de professeur actuel de l’université de Casan.

Vous voyez, Monsieur, qu’en traduisant votre ode, je n’avais d’autre but que la gloire de mon illustre chef (qui depuis longtemps vole à la couronne… de l’immortalité) et mon propre avancement dans la carrière de la science et des honneurs: ainsi j’ose espérer que, en égard à ces motifs, vous voudrez bien m’accorder le pardon que j’implore.

D’ailleurs, pour vous prouver la sincérité de mon repentir, je vous envoie le corps de délit, et vous en livre pieds et poings liés, le sujet, l’original et le brouillon, ainsi que mon épitre dédicatoire, vous autorisant, Monsieur, à faire de ce tout monstrueux un auto-da-fe public et solennel, et j’attends de votre générosité un manifeste de grâce qui puisse tranquilliser ma conscience timorée.

Agréez, Monsieur, l’expression des sentiments d’estime et d’admiration que vous porte votre très humble et très obéissant serviteur

Alphonse Jobard.

Moscou le 16 Mars 1836.

A la Rojdestvenka, maison Joly. [1330]

1156.

П. А. Вяземскому. Около (не ранее) 17 марта 1836 г. Петербург.

Ура! наша взяла. Статья Козловского прошла благополучно; сей час начинаю ее печатать. Но бедный Тургенев!.. все политические комеражи его остановлены. Даже имя Фиески и всех министров вымараны; остаются одни православные буквы наших русских католичек, да дипломаток. Однако я хочу обратиться к Бенкендорфу — не заступится ли он? Ты мне говорил о своих стихах к Потоцкой: получил ли ты их? по крайней мере не вспомнишь ли их?

1330

Господину Пушкину, непременному секретарю Аполлона, в Департаменте Севера.

Милостивый государь,

Полный стыда и раскаяния прихожу я к подножию Парнаса — принести повинную в том, что изуродовал вашу прекрасную оду [На выздоровление Лукулла], пытаясь подражать ей или, скорее, ее собезьянничать французскими стихами; кроме того, чтобы придать некоторую ценность моему переводу, я поднес ее красноречивому переводчику „Распри славян“ [„Клеветникам России“] — моему благосклонному начальнику, г-ну Уварову, министру народного просвещения, дабы он мог опубликовать ее от своего имени, подобно тому, как он уже публиковал многие труды, — между прочим, и ученые комментарии профессора Грефа к древним классикам; [я был] убежден в том, что если его превосходительство удостоить оказать ту же честь моему опыту, я вскоре несмотря на мое невежество и мое помешательство, законным порядком установленные по его приказаниям, буду академиком, членом государственного совета, кавалером с орденской лентой и проч., и проч., и проч., ибо его прихоти ныне достаточно для назначения и смещения академиков, профессоров, заслуженных людей и т. п., но, увы, вскоре мои воздушные замки рассеялись как дым, — мой меценат до сих пор даже не удостоил почтить меня одним единственным ответом, хотя мое посвятительное послание было пятым письмом, мною ему адресованным: таким образом, я, повидимому, обречен до конца моих дней носить скромное звание действительного профессора Казанского университета.

Вы видите, милостивый государь, что, переводя вашу оду, я не стремился к другой цели, как только к славе моего знаменитого начальника (который уже давно летит за венцом… бессмертия) и к собственному моему преуспеянию на стезе науки и почестей; и так, смею надеяться, что, приняв во внимание эти побуждения, вы не откажете мне в прощении, о котором я молю.

Впрочем, чтобы доказать вам искренность моего раскаяния, посылаю вам все вещественные доказательства преступления и выдаю их вам, связав по рукам и ногам, — предмет, оригинал и черновик, равно как и мое посвятительное послание, уполномочивая вас, милостивый государь, сделать из этого чудовищного целого публичное и торжественное ауто-да-фе, а от вашего великодушия я ожидаю милостивого манифеста, который бы успокоил мою напуганную совесть.

Примите, милостивый государь, выражение чувств уважения и восхищения, которые питает к вам нижайший и покорнейший слуга

Альфонс Жобар

Москва, 16 марта 1836.

На Рождественке, в доме Жоли.

А. П.

1157. M. А. Дондукову-Корсакову. 18 марта 1836 г. Петербург.

Милостивый государь, князь Михаил Александрович,

Пользуясь позволением, данным мне Вашим сиятельством, осмеливаюсь прибегнуть к Вам с покорнейшею просьбою.

Ценсурный комитет не мог пропустить письма из Парижа как статью, содержащую политические известия: для разрешения оной, позволите ли, милостивый государь, обратиться мне к гр. Бенкендорфу? или прика́жите предоставить сие комитету?

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть

милостивый государь Вашего сиятельства покорнейшим слугою. Александр Пушкин.

18 марта 1836 С. П. Б.

1158. В. Ф. Одоевский — Пушкину. 10-е числа марта 1836 г. Петербург.

Переводчик наш занемог, и от того Вильменова речь опоздала, я только вчера

вечером получил ее. Начало я исправлял еще прежде и [оно] [?] от того первые листы переписаны, но [в] за следующие извините, что перемараны жестоко; не смотря на это Вы просмотрите еще раз. — За все труды я Вас как издателя прижимаю и требую баночку шиповника. Статья, которую Вы у меня читали, кончена, переписывается и будет к Вам прислана завтра.

Одоевский.

1159. М. А. Дондуков-Корсаков — Пушкину. 20 марта 1836 г. Петербург.

Милостивый государь Александр Сергеевич!

На последнее письмо Ваше имею честь ответствовать Вам, милостивый государь, что по встреченному затруднению С. Петербургским Цензурным Комитетом в пропуске статьи: Письмо из Парижа, обстоятельство сие будет представлено Комитетом на разрешение Главного Управления Цензуры.

С совершенным почтением имею честь быть Ваш покорнейший слуга Князь Михаил Дондуков-Корсаков.

20 марта 1836.

[На обороте помета рукою Пушкина: ] С Ценз.[урой] спорить-де можно, а с В.[ашей] М.[илостью] нет.

1160. А. Л. Крылову. 20–22 марта 1836 г. Петербург (Черновое)

Милостивый государь, Александр Лукич,

Князь М. А. Корсаков писал мне, что Письма из Парижа будут рассмотрены в высшем комитете. Препровождаю [1331] их к Вам; одно замечание: Письма из Парижа Тургенева печатаются в М.[осковском] Наблюдателе, не как статьи политические, а литературные.

1331

В подлиннике Препровождая

1161. А. Жобару. 24 марта 1836 г. Петербург.

Monsieur, l’ai reçu avec un véritable plaisir votre charmante traduction de l’ode à Luculle et la lettre si flatteuse qui l’accompagne. Vos vers sont aussi jolis qu’ils sont malins, ce qui est beaucoup dire. S’il est vrai, comme vous le dites dans votre lettre, qu’on ait voulu légalement constater que vous aviez perdu l’esprit, il faut convenir, que depuis vous l’avez diablement retrouvé!

La bienveillance que vous paraissez me porter et dont je suis fier, m’autorise à vous parler en pleine confiance. Dans votre lettre à M-r le ministre de l’Instruction publique, vous semblez disposé à imprimer votre traduction en Belgique en y joignant quelques notes nécessaires, dites-vous, pour l’intelligence du texte: j’ose vous supplier, Monsieur, de n’en rien faire. Je suis fâché d’avoir imprimé une pièce que j’ai écrite dans un moment de mauvaise humeur. Sa publication a encouru le déplaisir de quelqu’un dont l’opinion m’est chère et que je ne puis braver sans ingratitude et sans folie. Soyez assez bon pour sacrifier le plaisir de la publicité à l’idée d’obliger un confrère. Ne faites pas revivre avec l’aide de votre talent une production qui sans cela tombera dans l’oubli qu’elle mérite. J’ose espérer que vous ne me refuserez pas la grâce que je vous demande, et vous prie de vouloir bien recevoir l’assurance de ma parfaite considération.

J’ai l’honneur d’être, Monsieur, Votre très-humble et très-obéissant serviteur. A. Pouchkine.

24 Mars 1836 St.-Pétersbourg [1332]

1162. Ф. M. Беллизар — Пушкину. 24 марта 1836 г. Петербург.

Fd. BELLIZARD et Cie.

Libraires — Editeurs — Commissionnaires, A St.-Pétersbourg, maison de l’église hollandaise, près du Pont de Police, A Paris, rue de Verneuil, № 1 bis

1332

Милостивый государь.

С истинным удовольствием получил я ваш прелестный перевод Оды к Лукуллу и столь лестное письмо, ее сопровождающее. Ваши стихи столько же милы, сколько язвительны, а этим многое сказано. Если правда, как вы говорите в вашем письме, что хотели законным порядком признать вас потерявшим рассудок, то нужно согласиться, что с тех пор вы его чертовски приобрели.

Расположение, которое вы, повидимому, ко мне питаете и которым я горжусь, дает мне право говорить с полным доверием. В вашем письме к г-ну министру народного просвещения вы, кажется, высказываете намерение напечатать ваш перевод в Бельгии, присоединив к нему несколько примечаний, необходимых, говорите вы, для понимания текста; осмеливаюсь умолять вас, милостивый государь, отнюдь этого не делать. Мне самому досадно, что я напечатал пьесу, написанную в минуту дурного расположения духа. Ее опубликование навлекло на меня неудовольствие одного лица мнением которого я дорожу и пренебречь которым не могу, не оказавшись неблагодарным и безрассудным. Будьте настолько добры пожертвовать удовольствием гласности ради мысли оказать услугу собрату. Не воскрешайте с помощью вашего таланта произведения, которое без этого впадет в заслуженное им забвение. Смею надеяться, что вы не откажете мне в любезности, о которой я прошу; вместе с тем покорно прошу вас принять уверения в моем совершенном уважении.

Имею честь быть, милостивый государь, ваш покорнейший и нижайший слуга А. Пушкин

24 марта 1836. С.-Петербург.

Monsieur,

Les prières que nous vous avons adressées plusieurs fois restées toujours sans résultat, nous forcent à réitérer une démarche qui ne peut vous être plus importune qu’elle ne nous est désagréable.

Vous trouverez sous ce pli le relevé général de notre compte, duquel il résulte que Vous nous devez encore 1100 r. sur nos fournitures de 1834! et, à très peu de choses près, — pareille somme pour nos fournitures de 1835. — C’est en Novembre de l’année d-re que nous avons reçu 466. 38 à compte sur l’année 1834. — Si ce mode de paiement devait être suivi dans l’avenir, nos comptes ne se régleraient plus que trois ans après les fournitures, or, dans ce cas, la [perte] seule accumulation des intérêts nous constituerait en perte.