Переплетенный

Шоуолтер Джена

— Эй, эй, — произнес Райли, потянув ее на свои колени. — Что не так, любимая? Скажи мне.

Любимая. Он назвал ее любимой. Это было так удивительно, так желанно, что она расплакалась еще больше. Между рыданиями она рассказала ему о том, что узнала. Он качал ее в колыбели рук все это время, успокаивая ее так же, как она успокаивала Пенни. Затем он поцеловал ее, его губы поймали ее, его язык был теплым, приятным и диким, пальцы путались в ее волосах.

На мгновение огни осветили их, когда мимо проехал автомобиль, и они замерли. Но в ту же минуту, когда темнота окутала их, и они снова целовались. И это было самым

замечательным, прекрасным и горячим, что она когда-либо делала. Ее руки путались в его волосах, его — в ее. Они прижимались друг к другу, впитывая друг друга. Она чувствовала себя в безопасности, несмотря на то, что тонула в ощущениях, в нем. Она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, и хотела быть медленней, как он однажды просил ее.

— Мы должны остановиться, — хрипло произнес он.

Очевидно, они по-разному воспринимали их отношения.

— Я не хочу.

Когда он так обнимал ее, она не могла ни о чем думать, только чувствовать его и ощущать счастье от того, что он рядом.

Его большой палец ласкал ее щеку:

— Доверься мне. Так будет лучше. Мы в автомобиле, у всех на виду. Но мы можем… мы продолжим позже.

Хотя она все еще была против, но кивнула.

— Теперь расскажи, куда ты направлялась? — спросил он, его беспокойство вернулось.

Сделав глубокий, дрожащий вдох, она сказала:

— Как только я взяла себя в руки, то поехала на ранчо, на котором живет Эйден. Я собиралась забрать его как-нибудь и отвезти туда, где живут его родители. Или жили. Я говорила тебе, мы родились в одной и той же больнице в один и тот же день?

— Нет. — Райли склонил голову вбок, и его руки, все еще обнимающие ее, перестали рисовать круги на ее спине. — Это странно.

— Знаю.

— И очень важно, я уверен.

— Согласна. Это не может быть простым совпадением. После того, как мы навестим его родителей, я хочу сходить в больницу, где он — мы — родились.

— Я пойду с вами. Виктория на пути к Эйдену сейчас. Мы можем подобрать их обоих. — Он открыл дверь и встал, легко потянув ее за собой, затем обошел вокруг и посадил ее на пассажирское сидение. — Я поведу.

Когда он сел за руль, она сказала:

— Куда ты пошел, когда мы разделились? Я волновалась.

Двигатель работал на повышенных оборотах, и Райли расслабился на теперь уже пустой дороге. Он вел автомобиль так легко, словно тот был его продолжением.

— Я должен был помочь Виктории с кое-какой проблемой. И мне жаль, любимая, — добавил он, переплетая их пальцы и поднося ее руку к своим губам. — Я пока не могу рассказать тебе о ней. Виктория не сказала о ней Эйдену, но он должен узнать первым.

— Понимаю.

— Правда?

— Конечно.

Он бросил на нее взгляд, глаза потемнели, губы немного опухли и покраснели, вероятно, она выглядела также.

— Поразительно. Кто-нибудь другой на твоем месте забросал бы меня вопросами или обвинениями в надежде расколоть меня.

— Не в моем стиле. — Или не было до сих пор. Люди раскрывали свои секреты, когда были готовы. Подталкивание порождает только горечь. Что касается тайн ее папы, он, возможно, не был готов раскрыть их, и он мог рассердиться на нее позднее, но она не могла заставить себя не думать об этом. Эти тайны в действительности никогда ему не принадлежали.

— Как бы то ни было, твой отец любит тебя, — сказал Райли, очевидно,

уловив суть ее мыслей. — Тебе очень повезло. У меня нет родителей. Они умерли вскоре после моего рождения, и меня воспитывал отец Виктории. Он верит, что мальчики должны быть воинами, и не допускает слабостей. Я учился сражаться с всевозможным оружием с пяти лет и убил своего первого врага в восемь. И когда я был ранен… — Краска залила его щеки. Он отвел от нее взгляд, откашлялся. — Не было никого, кто мог бы поддержать меня, поцеловать и сделать добрее.

Она могла бы, решила Мэри Энн. С этих пор она будет с ним, чтобы утешать его, как он утешил ее этой ночью. Как до этого делала Каролин. Мысль о том, какое ужасное детство у него было, только укрепила ее чувства. Было преступлением лишать его объятий, не трепать его по голове и не говорить ему, каким замечательным он был. Вынуждать его сражаться, тем более.

Несмотря на ложь, она поняла, что ей посчастливилось иметь такое детство, какое у нее было, иметь таких родителей.

— Ты удивляешь меня, — произнесла она. И ему нравилась она. Он признал это, поцеловав ее. Что же это значило для них? — Как думаешь… ты мог бы… когда-нибудь… встречаться с кем-то вроде меня?

Его руки напряглись на руле, костяшки побелели.

— Нет. Оборотни живут намного дольше людей, поэтому отношения между нами считаются глупостью.

— О.

Ей не удалось скрыть свое разочарование. Она надеялась. И эти надежды казались теперь такими глупыми.

— Но мы найдем выход, — сказал он.

— О, — снова произнесла она, но в этот раз с улыбкой.

Глава 21

Эйден заканчивал ночную работу по дому, когда заметил, что его глаза начали слипаться, обзор стал сводиться к оставшимся лучам света. Будучи неуверенным в том, что происходило, он уединился в спальне. Он не мог запереть дверь, потому что с сегодняшнего дня Шеннон стал его новым соседом по комнате. Должно быть, чуть раньше Оззи поймали, когда он крался с наркотиками в комнату Эйдена (как Эйден того боялся).

На этот раз удача улыбнулась ему, и Дэн видел все через окно. Или, возможно, это все последствие путешествия во времени. Так или иначе, полиция увела Оззи. В настоящее время он содержался в исправительном учреждении и не мог вернуться на ранчо.

Таким образом, одна из забот Эйдена была устранена.

Дэн заметил, что Эйден и Шеннон подружились, и, пытаясь поощрить эту дружбу, переселил Шеннона в комнату Эйдена. Было странно больше не чувствовать себя одиноким на ранчо. Еще более странным было то, что Брайан, Терри, Райдер и Сет весь день относились к нему хорошо. Теперь Оззи не влиял на них, и, казалось, они стали считать его одним из них.

Эйден чувствовал себя так, словно оказался в другом измерении или альтернативном мире.

Он споткнулся на пути к своей кровати о нижнюю койку и растянулся. Что с ним? Он ослеп? Если так, то почему? Как раз когда он задался вопросом, почему он видел так мало света, все исчезло, оставляя только обволакивающую черноту.

— Что со мной не так? — пробормотал он, впадая в панику.

«Возможно, кровь Виктории», — сказала Ева.

«Она предупреждала тебя, что будут осложнения», — сказал Калеб. И присвистнул. — «Боже, она горяча. Когда ты собираешься поцеловать ее снова?»