Переплут и Бурмакин
Шрифт:
– Ну, вот и чудненько, – облегчённо крякнул Кандауров, выпроваживая Леру из кабинета.
Он достал из сейфа сто пятьдесят тысяч баксов и, скрепя сердце, вручил «Бурмакину».
– Ну, а она-то тебе хоть нравится?
– Нравится, – кивнул Переплут, укладывая пачки денег в саквояж, – она – как сакура. Очень красивая, но – дерево.
– Сейчас девицы все такие, – утешил Глеб Игоревич, – гламур наступает по всем фронтам. Такое ощущение, что умных девчонок, или не осталось, или они все ушли в подполье.
– Был бы у меня автомат, я бы из него всех гламурных дурынд
– И её бы убил? – поднял брови Кандауров.
– Её бы? Её бы… ранил.
Глава 13
1 . Чемоданов и Зайнетдинов
Тимофей, разнюхав, что Иван уже вскарабкался на несколько ступенек вверх по социальной лестнице, почувствовал укол зависти и ревности. Чемоданов, не долго думая, отправился к Зайнетдинову и принялся задавать неудобные вопросы.
– Инвер Фаттахович?
– Да-а-а…
– Мы будем когда-нибудь работать?
– Ты думал весь день, прежде чем задать этот вопрос? – рассмеялся Хоттабыч.
– Вы можете мне по поводу работы что-нибудь сказать?
– Я? Пока нет. Ничего хорошего.
– А как с пилотным проектом?
– С каким?
– С нашим.
– Нормально всё. А что?
– Когда выйдет наш проект?
– Когда-нибудь выйдет.
– Когда?
– Тебе точный срок нужен?
– Мне точный срок не нужен. Мне просто надо знать, когда я смогу работать. Когда я смогу получать приличные деньги?
– Ну… Скоро.
– Ни «ну», и ни «скоро». Я требую от вас немедленного ответа!
– Я тебе и говорю, что скоро. Подходит такой срок?
– Скоро – не подходит.
Инвер Фаттахович поднялся со стула и начал разминать поясницу, давая понять, что разговор окончен.
– Когда же мы будем работать? – не сдавался Чемоданов.
– Мы уже работаем.
– Я знаю, что мы работаем, но мои штаны целее от этого не стали.
– Пока ты будешь думать только о штанах, они у тебя будут рассыпаться. А как только перестанешь о них думать, они у тебя сразу новенькими станут.
Тимофей недоверчиво хмыкнул, а Хоттабыч вспылил.
– Вам ничего не нравится, что я для вас делаю! Вы постоянно чем-то недовольны!
– То есть, всё для нашего блага делается? – прищурился Чемоданов.
– Конечно!
– И давно уже?
– Всё время. С самого начала.
– Слушайте, а почему у нас ничего нет? – полюбопытствовал Тимофей.
– У вас всё есть.
– Я ещё раз спрашиваю: почему у нас ничего нет.
– А потому что вы не чувствуете, что стали жить лучше и интересней, – развеселился руководитель среднего звена.
– А что мы должны чувствовать?
– Радость от творческого прилива, – зевнул Инвер Фаттахович.
– Что?
– Радость от творчества, которое вам подарили, – ещё раз зевнул Хоттабыч.
– Я смотрю, вы уже зеваете
– Я давно уже зеваю… Мне с тобой скучно.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Вы всегда всё под себя подгребали, – подвёл неутешительный итог Чемоданов.
– Ну и что? Я
– Чем?
– Что подгребал.
– В таком случае, если вы ходите в целых штанах, поделитесь ими.
– Я тебе предлагал.
– Так дайте мне ваши штаны!
– У тебя размер не тот.
Тимофей, хлопнув дверью, убрался восвояси, а Хоттабыч извлёк из ящика стола диктофон и с удовольствием послушал диалог сначала, отмечая про себя наиболее удачные места.
2 . Негаданный праздник
«Бурмакин», вознесясь на несколько этажей вверх на социальном лифте, решил поделиться своей радостью с сослуживцами. Он отвёл в сторонку тихоню Вислогузова и предложил всенародно отметить свой карьерный взлёт.
– Олежка, надо бы обмыть мою новую должность.
– Надо бы. После восьми и обмоем.
– А я сейчас хочу. Пойдём, коньячилы накатим?
– Что-то я очкую, – признался осторожный Вислогузов.
– Давай, хоть кофейку дёрнем… я угощаю, – расщедрился «Бурмакин».
Они подошли к автоматам и взяли два «эспрессо». Но в стаканчики вместо кофе вылился странный напиток по цвету и запаху похожий на коньяк. «Иван» сделал пробный глоток.
– А-а-а, – крякнул он, – коньячок. Хорошо пошёл.
– Ты чего? – засуетился Вислогузов, принюхиваясь к своей порции, – рабочий же день в самом разгаре.
– А я тут при чём? – Переплут невинно выкатил глаза, – Я хотел кофе выпить, а в стаканчике коньяк. Я ни в чём не виноват… меня ввели в заблуждение и опоили против моего желания.
Через минуту возле кофейных автоматов набралось уже полсотни желающих впасть в заблуждение и подвергнуться насильственному опьянению. Они наперебой нажимали кнопки с надписями: «кофе», «какао», «кипяток», «горячий шоколад», а получали коньяк, виски, текилу и абсент. Дегустация сопровождалась жизнерадостными воплями и комментами.
– Ух, ты! Смотрите – нажимаю на кнопку «капуччино» и получаю виски!
– А если нажать «мокаччино» – хлещет ром! – Ты гонишь!
– Попробуй сам!
Дегустаторов всё прибывало и прибывало. Ктото расчухал, что и кулер заряжен не водой, а водкой и грогом: нажимаешь на синий рычажок – струится ледяная водка, нажимаешь на красный – огненный грог. Праздник в офисе расцвёл угрожающе быстро, как сорняк среди хризантем.
Кандаурову тут же донесли о творящемся в холле безобразии. В первую секунду Глеб Игоревич хотел пойти и лично разогнать пинками пьяное болото. Но, хорошенько, поразмыслив, надумал сам в него окунуться. Кандаурова обуревали противоречивые чувства: радость и печаль, гнев и покорность. Радость, оттого что он сбагрил обрыдшую, тупоголовую, а теперь ещё и беременную секретаршу. Печаль – по выброшенным деньгам. Лютый гнев, что сотрудники назюзюкались в середине рабочего дня, и уже лыка не вяжут. Покорность – от невозможности, что-либо изменить. И Глеб Игоревич решил сходить в народ, махнуть с подчинёнными пару стаканчиков вискаря и приобрести дешёвую популярность. И, чего уж греха таить, ему самому хотелось хорошенько накатить, чтобы снять напряжение трудного дня.