Переплут и Бурмакин
Шрифт:
– Не понял? – вытаращился Зайнетдинов.
– Что ты не понял, вурдалачище? Совсем что ли отупел от безделья, пенёк трухлявый?
– Бурмакин… ты чересчур вызывающе себя ведёшь. Мало того, что у тебя синяк под глазом, так ты ещё и хамишь! Ты пьян?!
– Я обкурен, но к делу это не относится. Давно, давно, враг мой Зайнетдинов, я собирался высказать тебе своё «фэ». Всё никак руки не доходили…
– Бурмакин, ты уволен! – заверещал Хоттабыч.
– И это всё, что ты можешь? – усмехнулся Переплут, – Придумай что-нибудь пострашнее.
– Ты,
– Страшнее безработицы? Ну, например, скоропостижная смерть.
– Страшнее безработицы ничего нет и быть не может!!! – рявкнул Зайнетдинов, и все работники отдела согласно закивали.
– Вы ороговели? – изумился Переплут, – Вы что – с ним согласны?
Все опять дружно закивали.
– Ну, славяне, вы докатились. Чтобы потомки свободных славянских племён боялись потери ярма?.. Чтобы безработица стала страшнее смерти? Куда уж дальше? – обалдел Переплут. – Раньше, хоть понятно, грозили отсечением головы или погребением заживо. А сейчас наказывают отстранением от трудовой повинности. Чудеса, да и только.
Зайнетдинов ретировался в свой кабинет, а работники окружили «Ваню» и стали наперебой предлагать ему свои варианты мира с Инвером Фаттаховичем. Чемоданов предложил сослаться на смену погоды и резко континентальный московский климат, способный вызывать приступы безумия. Вислогузов, посоветовал просто встать на колени и из этой кроткой позиции объяснить Хоттабычу ванину пиковую ситуацию с кредитом за машину. Вера ничего не предлагала, она смотрела на жениха влюблёнными глазами, и в её взгляде читался ужас и восхищение.
– Спокуха! Спорим, что после нашего с ним разговора, он попросит у Кандаурова удвоить мне зарплату, – Переплут в сутулой шкуре Бурмакина прошагал к двери шефа и толкнул её ногой.
Планктон охнул и застыл в ожидании чудовищных последствий, а «Иван» переступил порог зайнетдиновского кабинета и жалобно заныл:
– Иновер Хоттабыч, у меня неподъёмный кредит за машину, мне нельзя в безработные… Хоттаб Иноверыч, пожалейте меня, сироту уколовскую… не выгоняйте на улицу.
– Как ты меня назвал? – заиграл желваками Зайнетдинов.
– При встрече? – услужливо припомнил Переплут, – Толстопузом, упырём, вурдалачищем, а в концовке – пеньком трухлявым.
– Ты опять за своё? – побагровел шеф.
– Никак нет, пришёл умолять вас о снисхождении. Во всём виноват континентальный московский климат, вызывающий приступы безумия.
– Бурмакин, ты что, за завтраком борзятины объелся?
– Прости-и-ите меня, – заныл брат-два.
– «Прости-и-ите меня», – передразнил Зайнетдинов, – Отработаешь по полной!
– У меня долги-и-и, креди-и-иты, – стал подвывать Переплут.
– Да хоть грыжа и геморрой, – ухмыльнулся Инвер Фаттахович, – мне-то что? Премии лишаешься, бонусов лишаешься, в отпуск не идёшь.
– За что-о-о?!
– За наглость.
– Я свободен?
– Нет. Посмотри мой компьютер,
– Знамо дело, откуда – из порносайтов, – усмехнулся Переплут, копаясь в загрузках, – что, Хоттабыч, порнушкой активно интересуешься?
– Что ты сказал?! – выкатил глаза от гнева руководитель среднего звена, – Да как ты смеешь?!
– А откуда у тебя всё время черви заводятся? – брат-два прищурил левый глаз, – Ты, Хоттабыч, с похабных сайтов не вылазишь, всё рабочее время в них сидишь. Поздравляю тебя… ты хоть и немолод, но по порнонухе шаришься, как недоросль. Припекала бы тобой гордился!
– Это ложь и клевета!
– Хоттабыч, сейчас браузер запоминает адреса и регистрирует самые посещаемые сайты. Хочешь, покажу, на какой срамной сайт ты последний раз заглядывал?
– Не надо! – запаниковал Зайнетдинов.
– Нет, я покажу, – стал настаивать Переплут, – мне кажется, ты ставишь мои слова под сомнение. Ты мне не доверяешь?
– Доверяю! Доверяю!
– Уверен?
– Клянусь!
– Так мир или война?
– Мир! – взвизгнул Зайнетдинов.
– Итак… – брат-два уселся на край стола и принялся диктовать условия мира, – Бонус получаю. Премию получаю. В отпуск иду.
– Без вопросов.
– Я становлюсь твоим заместителем, и моё денежное пособие возрастает в два раза.
– Хм… – кашлянул Инвер Фаттахович, – Видишь ли, Бурмакин, всё не так просто…
Ну, я пошёл, – криво усмехнулся брат-два, – Извини, Хоттабыч, но мне придётся-таки пойти и заложить твою срамоту Глебу Игоревичу.
– Я согласен, – сдал в голосе Зайнетдинов.
Глава 12
1 . Лера
Секретарша, а по совместительству любовница хозяина, Лера Кобылкина прихорашивалась, глядя в зеркало. Ещё десять лет назад подобных особей было не так уж и много, но сегодня этот вид расплодился, расселился по всем странам и континентам и даже служит темой для анекдотов. Лера являлась характерной представительницей вида блондинок: у неё были тугие, белокурые локоны, пустые голубые глаза и непроходимая тупость, доставшиеся ей от матушки-природы. А вот надувными губами и грудью под размер ладони Кандаурова её наградили рукастые хирурги. Лицо и фигура Кобылкиной тешили взгляд. Тупость же не умиляла и не бесила – она поражала воображение.
Лера поправила прядь волос и призналась:
– Глеб Игоревич, я, кажется, беременна.
– Замечательно… – отозвался Кандауров, роясь в карманах в поисках ключей от машины, – сегодня вечером в ресторан идём?
– Идём.
– А на дачу едем?
– Едем.
Тут Кандауров ощутил в груди некий дискомфорт.
– Что ты сказала?
– Что мы едем с вами на дачу.
– А перед этим?
– Что идём с вами в ресторан.
– А ещё перед этим?!
– Что я беременна.