Перерождение Артефактора
Шрифт:
— Красивой и обнажённой? — сбился с мысли Эндрю.
— А то ж! Ты посмотри на моего сына, — Лаграндж с гордостью указал на меня. — Других он не выберет!
— Всё бы вам шутки шутить, господин, — тяжело вздохнул Эндрю и прошёл к своему месту за общим столом. — А ведь я за вас переживаю. Кабы проблем нам не добавилось от этого барана.
— Ох, Эндрю, — Лаграндж с отеческой теплотой посмотрел на него. — Молод ты ещё и не понимаешь. Дети всегда добавляют проблем. И мы взрослые обязаны эти проблемы решать. С детьми… с ними же
— Воистину, — я отсалютовал бокалом с вином.
— Радость несмотря на страдания? — тяжело вздохнул Эндрю. — Это называется мазохизм.
— Молодой человек! — повысил голос Лаграндж. — Следите за языком, а то придётся продезинфицировать его чесноком!
— А вот это уже садизм, господин, — невозмутимо ответил Эндрю.
— Эндрю! Ну не за столом же! И не при ребёнке! — Лаграндж возмущённо поднял над столом изумлённого Джу.
— Теперь уже и слово сказать нельзя… — покачал головой парень. — Деспотизм? Всё-всё! — он поднял обе руки, признавая поражение. — Молчу, господин. Ваш смиренный ученик склоняет голову и подчиняется вашей воли.
Накеры — самые слабые и самые многочисленные из морских охотников. И они чаще других показываются людям на глаза. Их нападения никогда не считались опасными — стражи с ними вполне справляются. Да и добровольцы вроде нашего Эндрю стражам помогают. Тревожные группы созывать ради накеров приходится совсем уж в исключительных случаях.
Обычно накеры вылезают поодиночке, реже по две-три особи, и нападают на людей. Но это если говорить именно об охоте. В жару накеров на сушу вылезает много. Но это потому, что они идиоты — думают, на суше прохладнее, чем в горячей воде. В результате заторможённые из-за горячей воды, они становятся ещё более вялыми на суше. В таком состоянии они не охотники, а вонючий мусор на побережье, который приходят убрать стражи и добровольцы.
Кроме жары, есть ещё один период в году, когда накеры массово вываливаются из воды на сушу, но при этом не нападают на людей. Это первая неделя после завершения Второго сезона штормов. Уже не холодно, но ещё и не тепло. Порядком разложившиеся туши зверей и рыб, не переживших Первый сезон штормов, прибивает течениями в низовья Буньки, в джунглях. Они служат отличным родовым комплектом для накеров.
Да, некоторые накеры вылезают в это время года на сушу, чтобы принести потомство.
И этих «некоторых» там достаточно для того, чтобы предоставить курсантам Академии живые мишени для тренировки.
В море полно морских охотников. И Академия не может выпускать в самостоятельное плавание желторотиков, которые ни разу в жизни не прикончили ни одной твари.
Десять правых ушей накеров — минимальный проходной балл на экзамене.
— На-а-а-аркх!!! — взвыла темно-зелёная склизкая тварь с круглым брюхом. Накер, растопырив перепончатые пальцы
Их ноги, похожие на лягушачьи, позволяли накерам прыгать довольно далеко и быстро.
Чуть доведя корпус в сторону, я взмахнул рукой с ятаганом-кроншнепом.
— Кхе! — выдохнула голова накера, отделённая от тела, и плюхнулась на примятую траву.
Вновь взмахнув мечом, я отсёк трофей и, нагнувшись, закинул его в сумку.
Сзади послышался шелест ветвей.
— Опять опоздали! — выдала Марси. — Что ж ты такой быстрый! Сколько у тебя уже?
— Тридцать три, — не оборачиваясь, ответил я, вскрывая накеру черепушку.
— Что, опять? — обречённо выдохнул Шон. — Нужны ведь только уши!
— Но самое ценное в них мозг. Не оставлять же его тем, кто будет подчищать за нами лес.
— Да понимаю я, — вздохнул он.
Ну, конечно, понимает! Я же сам им ещё в начале экзамена рассказал, что за мозги начисляют дополнительные балы. Эдакое секретное условие. Пришлось, правда, соврать, что смог достать эту информацию через выпускника…
Хотя обычно выпускники Академии не рассказывают салагам, что их ждёт. Ещё во время поступления мы все подписали бумаги о неразглашении той информации, которую Академия признаёт секретной.
Я взглянул на часы.
— Экзамен скоро закончится, нужно двигаться к точке сбора, — сообщил я друзьям.
Сверившись с компасом, я повёл их на север.
Спустя десять минут слева от нас раздался пронзительный крик:
— А!!! Тварь!!! А-а-а!!!
Марси без раздумий ломанулась на помощь. Мы с Шоном тут же бросились за ней.
Наплевав на листья бесчисленных кустарников и перья трав, девушка неслась вперёд, точно дикая тигрица. Она будто всю жизнь только тем и занималась, что бегала по джунглям.
Не прошло и минуты, как мы выскочили на полянку.
Я уже держал на мушке одного из двух накеров, оседлавших курсанта из соседней группы.
Но стрелять не стал.
Два выстрела слились в один.
Марси очень метко стреляет с двух рук. Говорит, с десяти лет тренировалась.
Крякнув, оба накера завалились на траву с дырами в башках. Мы же с Шоном бросились к парню.
— У-у-у… — протянул он ослабшим голосом. — Спасибо…
И потерял сознание.
— Нужно перевязать раны, — отметил очевидное Шон.
Накер порвал парню брюхо, руки, ноги…
Но, к счастью для курсанта, раны хоть и выглядят страшно, при своевременной помощи заживут.
— Всё будет с ним в порядке, — приговаривала Марси, макая бинт в банку с лечебной мазью. — Шрамы-то останутся. Но мешать не будут. В следующем году экзамен сдаст.
Одно из условий, кроме набора десяти ушей, прибыть в точку сбора самостоятельно. А этот курсант на сегодня уж точно не ходок.
— Если рискнёт, — тихо проговорил Шон, засыпая порошком для свёртывания крови брюхо подранка.