Перерождение
Шрифт:
– Мы под землей?
– осматриваясь по сторонам, спросил Макс.
Вдоль стен виднелось множество стальных сегментированных опор, накрепко завязанных с породой. Сложная система перекрытий и распорок призвана не допустить обвала не только естественного, но и, как показалось Максу, вследствие бомбежки на поверхности.
– Да, - протянул пехотинец.
– Военные силы Республики периодически сканируют всю поверхность планеты. А нам ни к чему светиться.
Голоса раздавались в колодце гулким эхом.
– Впечатляет.
– Да уж, пришлось потрудиться.
Их встречали. Из тускло подсвеченного
– Ну, как все прошло?!
– Эванс порывисто бросилась к прибывшим, но сдержала себя, остановилась, не добежав нескольких шагов.
– Эвакуировано семеро, - сказал Чед Парк.
– Освин погиб.
По лицу профессора промелькнула хмурая тень, но Макс не поручился бы, что не ошибся.
– Молодцы! Вы сделали все, что в человеческих силах, - кивнул Галлахер.
– Как вам удалось уйти?!
– воскликнула Сади, указывая на корабль.
Макс обернулся и только теперь заметил, что часть обшивки транспортника густо истыкана иглами жнецов. В некоторых местах костяные снаряды образовали такие скопления, что стальная броня там превратилась в дуршлаг, а за время полета начала расползаться, образовались трещины. Продолжись полет немногим дольше - и кто знает, чем бы он закончился?
– Один залп точно пропустили, - Чед Парк избавился от шлема, шумно вздохнул.
Наконец Макс толком разглядел лицо того, с кем пришлось сражаться плечом к плечу: гладко выбритое, с легким налетом усталости, открытым взглядом, в котором сейчас сквозила легкая насмешка. Короткие волосы взмокли, блестят от пота.
– Сутки отдыха, потом жду доклада, - проговорил мужчина, которого Макс не знал. Среднего роста, в мундире офицера, с какими-то незнакомыми Максу нашивками, часть из которых выглядела словно широко распахнутый глаз.
– И вас тоже, - незнакомец посмотрел на Макса.
– Разрешите представить, - поспешил вмешаться Галлахер.
– Митчелл Эткинс - глава всего этого великолепия. С его разрешения мы имеем возможность продолжить наши работы, не опасаясь нападения Улья.
– Это действительно крупномасштабное наступление?
– спросил Макс.
– Мы еще поговорим об этом, - сказал Митчелл Эткинс.
Его круглое лицо было красным, словно его обладатель недавно занимался физическими упражнениями или испытывал проблемы с давлением.
– Вам удалось достать снимки, о которых я просил?
– спросил Макс, обратившись к профессору Галлахеру.
– Да, это было...
– Вы их достали?
– Да.
– Я бы хотел на них взглянуть.
– Отдохните сначала. Вижу, вы ранены. У нас очень хорошие доктора, уверяю вас.
– Верю, но я в полном порядке.
– Будь по-вашему, - сдался профессор.
– Мистер Эткинс, мы можем воспользоваться залом для конференций?
–
– Разумеется.
Глава 16. Сердце Улья.
Сердце Улья замерла от ощущения приближающегося контакта с Сверхсознанием. В первые минуты она даже не поверила собственным чувствам - настолько отвыкла от привычного присутствия своего бога на периферии сознания. Но теперь он возвращался, а значит - все встает на места!
Ощущение приближающегося контакта застало ее стоящей у какого-то корявого, но раскидистого дерева, ветви-змеи которого плавно покачивались под порывами налетающего ветра. В голове помутилось, а в глаза словно плеснули огнем. Мир вспыхнул, а когда обжигающее пламя улеглось, Сердце Улья стояла на бескрайней равнине желтого камня.
Мертвая тишина окутала ее плотным коконом, вползла в череп, накрыв мысли ловчей сетью медлительности. Так случалось каждый раз, когда она оказывалась в этом месте. В месте без названия и, вероятно, не существующего в реальности. Отчего-то во время особенно важных контактов Сверхсознание приводило ее именно сюда.
Сердце Улья запрокинула голову: в голубом, сверкающе чистом небе набухал темно-красный нарыв. Он рос буквально на глазах, превращаясь из небольшого облака в настоящую тучу, которая вскоре затянет все небо. Чем сильнее разрастался нарыв, тем ощутимее чувствовалось нагнетаемое в воздухе напряжение. Вскоре, когда испещренная пульсирующими кровеносными сосудами краснота расползлась далеко в стороны, атмосфера наполнилась треском - предвестником будущей бури.
От бурлящей в небе массы вниз потекло алое марево. Оно походило на клубы пара - горячего, наполненного жизненной силой существа, чье сознание невозможно познать. Марево сгущалось вокруг Сердца Улья, начинало кружить - все быстрее и быстрее. Стена полупрозрачного раскаленного пара могла бы уничтожить любое другое существо, но Сердце Улья стояла, словно вросла в истрескавшийся камень. С жадностью глотая мертвый воздух, она готовилась слушать.
Сверхсознание заговорило. Для общения со своим генералом оно не нуждалось в словах. В голове Сердца Улья появлялись образы. Стремительная круговерть картинок почти сразу затмила кружение клубов пара. В ушах раздался шепот - не слова, не осмысленные, пусть даже отдельные фразы - шепот, порожденный невероятной мощью Сверхсознания. Его пси-потенциалом.
Далеко не всегда Сердце Улья успевала рассмотреть, а тем более - осознать увиденные образы. Но беспокойства она не испытывала, знала: все, что показывает ей Сверхсознание, отложится в памяти и при необходимости будет доступно так же легко, как если бы она намеренно заучивала эту информацию.
Она чувствовала еле заметное смятение своего владыки. Какое-то смутное беспокойство скользило в том раскаленном коконе, который продолжал бушевать за гранью ее зрения. Отсутствие Сверхсознания не прошло бесследно. Но что могло так озадачить столь могущественное существо? Сердце Улья не знала.
Голова начала болеть. Шепот в ушах сделался громче. Казалось, на барабанные перепонки давит огромное давление. Еще немного - и оно пробьет сопротивление слабой плоти, ворвется в голову и взорвет разум. Сердце Улья застонала.