Перестройка: от Горбачева до Чубайса
Шрифт:
В конце октября 1924 года Маяковский отправился в Париж через Ригу и Берлин. Жизнь Маяковского в Париже находилась под присмотром сестры Лили — Эльзы, которая опять «сдружилась» с Андре Триоле, с помощью которого для Лили была куплена новая шубка, которая в дополнение к краснощековской «приятно обогатила Лилин гардероб» (Ваксберг). Но кроме этого был заказан чемодан свиной кожи, куплены шляпки, духи, на очереди были и пижамки.
Но, как известно «аппетит приходит во время еды», и вот при поездке Маяковского в Париж осенью 1928 года Лиля пишет вдогонку письмо, напоминая: «Про машину не забудь:
1) предохранители спереди и сзади, 2) добавочный прожектор сбоку, 3)
Но сразу просьбу «семьи» Маяковский не мог исполнить, так как «навернулись знакомцы», а именно — Маяковский выехал в Ниццу для свидания со своей трехлетней дочерью и ее мамой — американкой Элли Джонс. «О романе с Элли Маяковский, кажется, никому не говорил, кроме своей сестры Ольги, через которую шла переписка. Кого он боялся? В первую очередь, конечно, Лили Юрьевны. Но Лиля Юрьевна была связана с органами ЧК-ГПУ — с Аграновым…»(Михайлов).
После же возвращения из Ниццы Маяковский познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой, уехавшей из России в 1925 году. «Это была замечательная пара. Маяковский, очень красивый, большой. Таня тоже красавица — высокая, стройная, под стать ему», — пишут художники, супруги Шухаевы.
Маяковский с первого взгляда влюбился в Татьяну Яковлеву, и в его стихотворениях после пятилетнего перерыва возобновилась любовная тема. Это «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой», которое было опубликовано только в 1956 году.
«Владимир Владимирович не только влюбился в Татьяну, но он сразу же обнаружил свои намерения жениться на ней, увезти ее обратно в Россию. Стихи поэта вновь подымаются До самых высот утонченной лирики, «из зева звезд взвивается слово золоторожденной кометой»» (Михайлов).
Знакомство Маяковского с Татьяной устроила Эльза, но «шальная идея — сводить Маяковского с барышнями в его вкусе — принадлежала Лиле и использовалась ею не раз» (Ваксберг).
Об этом событии, естественно, сразу же пошли донесения Эльзы Триоле в Москву Лиле Брик, но сестры не сразу поняли, насколько это дело серьезно, понимание пришло после появления стихов Маяковского, посвященных не Лиле, это был тягчайший удар по ее самолюбию и еще более ощутимый удар в будущем по ее благосостоянию.
Но не только Эльза информировала «семью» о парижских делах Маяковского. Был еще один человек — дипломат Захар Ильич Волович (для своих товарищей чекистов известный как Вилянский — или как Зоря для друзей), который поддерживал связь с Эльзой и регулярно переправлял Лиле французскую косметику.
Пока же из Москвы шли напоминания об автомобильчике, да еще последней марки, а после покупки — об обмене, так как марка и цвет машины в Москве не понравились. Здесь же шли просьбы об «абсолютно блестящих» чулках и напоминание: «Телеграфируй автомобильные дела». Вот какие «сувениры» из Парижа заказывала Лиля Маяковскому: «Рейтузы розовые 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки дорогие, иначе быстро порвутся… Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant и вообще много разных, которые Эля посоветует. Бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из креп-жоржета, и еще одно, можно с большим вырезом для встречи Нового года».
И Маяковский предпринимает большие усилия в поисках заработка, а ведь деньги требовались немалые, делает все для удовлетворения
Маяковский вернулся в Москву 8 декабря, а вдогонку шли донесения из Парижа о его любовных делах, но получение «автомобильчика» и отдаленность соперницы несколько смягчали положение дел в «семье». Наверняка доставка «автомобильчика» через границу не обошлась без помощи задушевного друга Лили — Яни Агранова.
Эта история имела продолжение — Лиля на «автомобильчике» сбила маленькую девочку, дело обошлось без судебных последствий, что едва ли опять было возможно без вмешательства Агранова, а после этого Лиля уже не решалась сама садиться за руль, а ездила с шофером. Но при следующей поездке Маяковского в Париж в 1929 году ему были перечислены все необходимые запасные части для автомобиля, которые следовало купить.
По возвращении Маяковского из Парижа состоялось его объяснение с Лилей, которая в это время имела очередной роман с киргизом Юсупом Абдрахмановым, но была ужасно обеспокоена желанием Маяковского жениться на Татьяне и привезти ее в Москву.
А.Ваксберг пишет: «Самой стойкой версией, упорно распространявшейся впоследствии заклятыми недругами Лили, оказалась версия о ее прямом вмешательстве, будто бы не позволившем Маяковскому… лететь к Татьяне. По этой версии, Лиля использовала свою связь с Аграновым, чтобы Маяковскому было отказано в визе, и тем самым поставила непреодолимый барьер между ним и Татьяной». При тех отношениях, которые существовали в салоне Бриков, Маяковскому, видимо, был сделан «тонкий намек», после чего, он официально за визой не обращался.
Точно так же в 1931 году «намекнули» М.Шолохову на нежелательность для ОГПУ публикации третьей книги его романа «Тихий Дон». А Генрих Ягода, не вступая с Шолоховым в объяснения по содержанию романа, просто «дружески» воворил ему: «А все-таки вы контрик!»
Отметим, что в аналогичной ситуации через много лет ©казался русский поэт Игорь Тальков, который после его разъяснений, что такое сионизм и антисемитизм, слышал в ответ: «А все-таки вы антисемит!».
В защиту Лилиных экономических интересов, оказавшихся под угрозой, выступила и жена Луи Арагона — любимая сестра Эльза Триоле. Эльза сочинила письмо, в котором говорилось о свадьбе Татьяны с французским виконтом (о чем в это время даже и речи не было). Письмо было прочитано
Лилей вслух при «друзьях дома» и просто потрясло Маяковского. Как здесь не вспомнить: «Так не достанься ты никому!»
«Сколь бы ни была обаятельна и привлекательна Лиля, как бы ни был умен и талантлив Осип, — все равно стержнем, душой и притягательньм магнитом дома в Гендриковом был Маяковский. Любая его жена никакой «двусемейственности» не потерпела бы. Татьяна, чей психологический портрет Лиля тщательно изучила по рассказам самого Маяковского, по письмам Эльзы, по информации друзей дома, не потерпела бы вдвойне и втройне» (Ваксберг).
Даже попытка отвлечь Маяковского от Яковлевой знакомством с Норой Полонской (женой актера Художественного театра М.Яншина) и желание Маяковского жениться на ней не уменьшили опасность для «семьи» остаться без кормильца и поильца. В то же время, литературное наследие Маяковского могло принести «семье» ощутимые финансовые выгоды. Здесь, как в классическом детективе, можно задать вопрос: «Кому была выгодна смерть Маяковского?»
В результате развернулась широкомасштабная кампания по травле Маяковского, а Брики отбыли в зарубежную командировку с целью ознакомления с культурной жизнью Европы. Перед отъездом Лиля навестила мать и сестер Маяковского, сказав: «Володя стал невыносим. Я так устала!…»