Переступая грань
Шрифт:
– Все?
– улыбнулась Лиза.
– Даже своего Павлика?
– Ну зачем ты так, - покраснела мать.
– Я же не виновата...
– Нет, виновата!
– в отчаянии закричала Лиза.
– Ты меня воспитала такой... такой... Я ничего не знаю, я не умею себя вести!
– Да кто тебе всю эту чушь наговорил?
– рассердилась Анастасия Ивановна, и светлые ее глаза вспыхнули гневом.
– Уж не твой ли художник с его вольными нравами?
Лиза не успела ответить. Звонок у двери звенел уже на всю квартиру.
– А вот
– Ну как, встретила?
– раздался из прихожей густой бас.
– Да, конечно!
Пауза. "Целуются", - поняла Лиза, и ей стало неловко. Зачем мать его пригласила? Уж в этот день могла бы... Вошел высокий, грузный, немолодой мужчина, лет на пять старше матери. Тоже мне - Павлик.
– Павел Васильевич, - протянул он руку Лизе.
Лиза неохотно руку пожала.
Он поставил на стол шампанское. В руках у матери были цветы. Так вот зачем на столе ваза!
– Где тут штопор?
– по-хозяйски спросил Павел Васильевич.
– Да ты же знаешь!
– радостно ответила мать.
Гость выдвинул средний ящик кухонного стола, достал штопор, подмигнул Лизе, ввинтил его в пробку, предварительно сняв фольгу. Мать следила за каждым его движением. Им было хорошо вдвоем - это же видно сразу! Зачем теперь матери Лиза? Мысль эта была жестока, несправедлива, но мы часто жестоки, когда несчастны.
А Павлик оказался ничего мужиком, понимающим. Выпил бокал шампанского - "За вас, Лиза!" - откушал пельменей и откланялся: "Вам нужно побыть вдвоем". Мать проводила его до двери, снова задержалась в прихожей, вернулась с красными пятнами на щеках.
– Ты меня осуждаешь?
– Нет.
– Осуждаешь, вижу... Потому что пока не знаешь, что любовь приходит, не спрашивая, и не всегда только в юные годы...
– Но ведь он женат, - напомнила Лиза.
– Да, женат, - горестно подтвердила мать.
– Что же делать? Чтобы какая-то женщина из-за меня плакала...
– Рано или поздно заплачет, - жестко сказала Лиза.
– Почему?
– испугалась мать.
– Она не знает.
– Узнает.
– Как?
– Рано или поздно все узнается.
Они словно поменялись местами: горе сделало Лизу мудрой. Анастасия Ивановна смотрела на нее с испугом: откуда эта жестокость?
– Давай есть торт, - примирительно сказала она.
– Смотри, какой он красивый!
И с ужасом услышала в своем голосе заискивающие нотки.
Лиза не досидела в Красноярске до осени, а ведь в этом году было чудное лето! Но ей все было не в радость, хотя она вовсю купалась, каталась на пароходе, уступив матери, съездила в Дивногорск. Приходили старые друзья, но казались скучными. Лиза здорово их обогнала - не по интеллекту, а по взгляду на мир. Да, хорошо, что уехала она в свое время в Москву: провинция есть провинция, даже если это такой большущий город, как Красноярск. Школьные ее друзья и спорили на каком-то другом уровне,
Неожиданно прислал письмо Сашка, и Лиза неожиданно этому письму обрадовалась. Кто-то думает о ней, вспоминает... Только получив письмо, поняла, как же она чудовищно одинока. Мама пропадала в порту - труженик Енисей работал и днем и ночью, и так же, денно и нощно, вкалывал отдел перевозок. Впрочем, Лиза была этому даже рада: часами валялась на диване, и никто не бросал на нее исподтишка испуганных взглядов; если не хотелось, то не шла на пляж, и никто ее не уговаривал. А потом наврала, что должны приехать туристы, и рванула в Москву.
7
В "Интуристе" Лизе обрадовались как родной.
– Прилетела!
– ахнула Евгения Федоровна, старшая по африканским группам.
– Да тебя нам сам Бог послал! Все в разъездах да в отпусках, и вдруг - нате вам!
– Евгения Федоровна взмахнула узким, усыпанным мелкими буковками листком, словно Лиза ей могла не поверить.
– Двадцать человек из Египта! А у нас даже с английским сейчас в Москве - никого, я уж не говорю про арабский...
От радости, что нашелся выход, Евгения Федоровна - грузная, немолодая, пунцовая от своего вечного давления - тарахтела как пулемет.
Лиза облегченно вздохнула: она дома, и она при деле. Невозможно два месяца валяться на пляже! Отдыхать надо от чего-то и в меру. Тем же вечером она уже встречала группу. Смуглые египтяне живо уселись в автобус, и Лиза сразу стала рассказывать им о Москве.
Как приятно после долгого перерыва снова говорить по-арабски! Как здорово, что группа в этот раз молодежная. Почти все - ровесники Лизы, и есть девушки. Немного, но есть.
– Вот программа вашего пребывания. Правда, она на английском, но вы его, наверное, знаете?
– Да-да, знаем, - дружно закивали туристы.
– Вот и прекрасно. Что бы вы хотели увидеть еще, сверх программы?
Лиза всегда спрашивала, хотя никто ей этого не поручал. Но она спрашивала и по возможности желания выполняла. Руководитель группы тут же устроился рядом, подал список своих подопечных.
– Познакомимся, - белые зубы сверкнули в улыбке.
– Меня зовут Мохаммед. Имя, как видите, каноническое. Это Хани, а та красавица -Лейла. Красивое имя, да?
– Что ж, ей подходит!
– А вообще все мы - выпускники самых разных вузов, и почти все художники, будущие художники, хотя многие уже выставлялись.
– Не может быть, - растерялась Лиза.
– Почему?
– не понял, конечно, ее растерянности Мохаммед. Да и как тут понять?
– Это я так... Не обращайте внимания...
– Да, художники, - с гордостью повторил Мохаммед.
– И потому, если можно, сводите нас в еще какой-нибудь ваш музей, кроме означенных. Туда, где современная живопись. Ну знаете, что-нибудь типа лондонской "Тэйт гэлэри". Есть такое у вас?