"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9

Ракитин Алексей Иванович

Честно говоря, не хотелось вникать во все эти денежные дрязги, особенно мерзко выглядящие на фоне трагической гибели дятловцев. Но пришлось. Иначе не подступиться к вопросу о деньгах Золотарева.

У него, как и у Колеватова, денег в достойном упоминания количестве не нашли. Лишь мелочь в двух карманах на общую сумму 67 копеек.

Можно ли предположить, что эти копейки и составляли весь наличный капитал Золотарева на тот момент? Нет, не получается. Завершит, допустим, группа «Хибина» маршрут, выйдет к населенным местам, молодежь побежит покупать пирожки и пиво — а Золотарев будет завистливо на них смотреть и глотать

слюнки? Не верится…

Какие-то деньги, кроме найденной мелочи, у Золотарева наверняка были. И пропали. Но вот вопрос: а мог ли он взять в поход действительно приличную сумму? Несколько тысяч?

С одной стороны, не понять: зачем ему столько? Никакими дорожными тратами наличие такой суммы не оправдать.

А с другой стороны: зачем Дятлову почти тысяча? Или даже полторы с лишним тысячи, если деньги из жестянки всё-таки принадлежали ему? Зачем Слободину тысяча с лишним? Никаким пивом, никакими пирожками не объяснить такое количество денег в походе.

Попробуем ответить на вопрос от обратного. Если деньги Золотарев не взял с собой, то где они вообще были? Сумма, хранившаяся на квартире у Согрина (700 рублей) никак не могла составлять все сбережения Семена. Сберкнижку никто не находил ни на нем, ни среди его вещей. Да и стоило ли возиться с открытием вклада всего на три недели? Едва ли, процедура эта была в советские годы достаточно длительная. Куда Семен подевал свои деньги, уходя в поход? Отдал кому-то на сохранение? А кому? Близких знакомых он в Свердловске не имел. Послал матери или сам себе переводом на Северный Кавказ? Сомнительно… Почтовые переводы ходили тогда очень медленно, а процент за них брали очень большой. Куда еще можно пристроить деньги в чужом городе? Ночью закопать под деревом?

Объяснить все неясности с деньгами Дятлова, Слободина, Золотарева позволяет вот какое допущение: потратить большие деньги в тайге было все-таки можно. Вернее, можно было выгодно вложить их.

Куда, в какие активы вложить?! — могут воскликнуть изумленные читатели.

В меха, разумеется. Купить у охотников-манси шкурки соболя, затем продать их в Свердловске, — профит будет уже неплохой. А если вывезти в Ставропольский край, пушниной не богатый, доход возрастет еще больше. Речь именно о соболе, дешевые шкурки белок или зайцев на большую сумму составят увесистый тюк, тяжеловато будет его тащить в придачу к походному рюкзаку. А дорогой и компактный соболиный мех туриста не перегрузит.

От кого Золотарев, человек на Урале новый, мог узнать о возможности такой бизнес-схемы?

Его мог просветить Сергей Согрин, они достаточно сблизились за время совместного проживания.

Либо Дятлов переманил Золотарева в свою группу, пообещав не только более короткий срок прохождения, но и возможность неплохо заработать.

Второй вариант представляется более вероятным. Если бы Золотарев собрался провернуть меховую авантюру на свой страх и риск после бесед с Согриным, то наличие крупных сумм у Дятлова и Слободина объяснить трудно. Не исключено, кстати, что в затеянном участвовал и Колеватов. Он ведь мог не только у сестры попросить три сотни, в походе избыточные, но и у других знакомых взять в долг.

Известно, что Дятлов в своих походах по Северному Уралу встречался с охотниками-манси, даже покупал у них свежее мясо. Мог получить предложение и о покупке меха, отчего бы и нет. Очертя голову за легким

барышом Дятлов не погнался: сначала узнал, какие цены на меха в Свердловске, можно ли продать шкурки без излишних трудов и риска. Выйти на подпольного скорняка, очевидно, трудов не составило, — такие кустари, хоть и не афишировали свою деятельность, но все же в условиях полнейшей конспирации работать не могли, нуждались в притоке новых клиентов.

В результате Игорь Дятлов отправился в очередной поход с приличной суммой денег. Заодно привлек к афере нескольких товарищей — действуя в одиночестве, практически невозможно утаить от остальных такую сделку. Троим или четверым гораздо проще провернуть всё тихо и незаметно. Одним из привлеченных стал Золотарев, причем решил вложить больше остальных — оставил в квартире Согрина лишь сумму, достаточную для проезда домой, на Северный Кавказ, и на проживание там до тех пор, пока не пристроит меха.

* * *

Альтернатива у «таежной инвестиции» просматривается лишь одна: Золотарев действительно открыл счет в одной из сберкасс Свердловска и пошел в поход, взяв сберкнижку. Наличных в таком случае он имел с собой немного, сотню-другую, — не больше, чем мог истратить на походные нужды в Серове, Ивделе и т. д. (Вопрос о крупных суммах Дятлова и Слободина вновь остается без ответа, но пока не будем его рассматривать.)

Тогда получается, что сберкнижку забрали те же, кто умыкнул остальные документы Золотарева. Поскольку у него и на нем не нашли ни единой бумажки, способной удостоверить личность. Трудно допустить, что взрослый и повидавший жизнь человек отправился в дальний путь вот так, без ничего. Подойдет на вокзале милиционер, попросит предъявить документы, — и поход для Золотарева завершится в «обезьяннике»: сиди и жди, пока придут ответы на запросы о твоей личности. А группа «Хибина», потеряв бойца, покатит дальше.

(Говорите, дятловцы могли в случае чего подтвердить личность Золотарева? Вы серьезно? Ну, допустим, пришли в отделение милиции подтвердить: так, мол, и так, это действительно Александр Алексеевич Золотарев. Милиция: стоп, стоп, а нам он только что назвался Семеном Алексеевичем. Вы давно его знаете? Дятловцы: э-э-э… ну-у-у… три дня уже знаем. Почти. Милиция: понятно, свободны. Хотя нет, сами предъявите-ка документики.)

К тому же нигде в материалах уголовного дела не всплывают паспорт Золотарева, его партбилет и билет военный. Упоминаются трудовые книжки в количестве двух штук, диплом института, — и всё. Три самых главных документа Семен в квартире Согриных не оставил. Он взял их в поход, сомнений нет. И они пропали вместе с деньгами Золотарева. И, возможно, вместе со сберкнижкой, если наличных денег было немного.

Здесь мы снова возвращаемся к мысли о футляре от фотоаппарата, используемом на манер барсетки для хранения ценностей.

Потому что, в отличие от денег и документов, фотоаппаратов у Семена прямо-таки переизбыток. Целых три, если считать по максимуму.

1. Фотоаппарат «Зоркий» фигурирует среди списка вещей, выданных Согриным прокурору Иванову, а затем возвращенных матери Золотарева (лист 258 УД).

2. Еще один фотоаппарат «Зоркий» найден в палатке дятловцев в рюкзаке Золотарева, он проходил по делу в качестве вещдока и отправлен матери посылкой значительно позже, в сентябре 1959 года (т. 2, лист 64 УД).