Перевал (сборник)
Шрифт:
— Марьяшка, справишься? — Дик не спросил, а будто приказал, будто имел право приказывать.
— Я дойду, — сказал Томас. — Я дойду, не бойтесь, друзья, мне надо дойти… Я иду туда уже шестнадцать лет, ну, поймите, я же иду…
И голос Томаса был горяч, быстр, словно полон слез.
— Тогда спи, — сказал Дик, переждав долгую паузу, в которой никто ничего не сказал, никто не согласился с ним, но и никто не убедил Дика.
А утром спор прекратился сам собой. По очень простой причине — когда Олег, встав первым — голова болела,
Олег разбудил Дика, и вместе они осторожно пошли дальше по следам, в ту сторону, куда указывали углубления когтей. Следы кончались у крутого откоса — этот зверь мог подниматься и по скалам.
— Какой он? — спросил Олег шепотом.
— Ляжет на дом — раздавит, — сказал Дик. — Вот бы такого подстрелить!
— Надежды мало, — сказал Олег. — Даже с твоим арбалетом. Ты ему шкуру не пробьешь.
— Постараюсь, — сказал Дик. — Пошли назад?
— Не хотел бы я оставить Марьяшку с Томасом здесь, — сказал Олег.
— Я не настаиваю, — сказал Дик. — Хотя, может, это травоядное.
— Даже если бродячее растение, как подорожник, — сказал Олег, нельзя рисковать.
— Вы где были? — спросила Марьяна, которая разжигала костер. — У Томаса температура упала. Хорошо, правда?
— Хорошо, — сказал Олег. Они рассказали про следы, потому что Марьяна их все равно бы увидела. Но она не испугалась. Мало ли какие звери водятся вокруг. Если их понять, оказывается, что далеко не все злые и опасные. звери заняты своими делами.
— Садитесь, — сказала Марьяна. — Позавтракаем.
Томас вылез из-под палатки. Он был бледен и слаб. В руке держал флягу. Садясь рядом с Олегом, отвинтил ее и отхлебнул.
— Надо согреться, — сказал он хрипло. — Когда-то врачи прописывали слабым и больным кагор.
Марьяна достала свой мешок. Из него выкатился гриб.
Мешок был разорван, изжеван. И пуст.
— А где грибы? — спросила Марьяна у Томаса. Как будто он должен был знать, где грибы.
— Чего? — Дик вскочил. — Ты не спрятала на ночь мешок под палатку?
— Я так устала, — сказала Марьяна. — Я думала, что положила. А он остался снаружи.
— Где эта скотина? — сказал Дик тихо. — Он нам за это заплатит.
— Ты с ума сошел! — закричала Марьяна. — Может, это вовсе не коза?
— А кто? Ты? Томас? Я? Мы что теперь жрать будем? Как мы дойдем?
— У нас еще есть мясо, — сказала Марьяна.
— Покажи. Может, и его нет?
— Зачем коза будет есть мясо? — сказала Марьяна.
Дик был прав. Мясо исчезло тоже. Осталось десятка два ломтиков. И все.
— Я не шучу, — Дик подобрал со снега арбалет. Коза, будто сообразила, что ей грозит, вдруг резко отскочила
— Погоди, — сказал Олег. — Погоди, если нужно, успеешь. Всегда успеешь. Ведь Марьяна хочет разводить их. Понимаешь, как это важно для поселка, — значит, у нас всегда будет мясо.
— Для поселка важно, чтобы мы не подохли, — ответил Дик. — Мы надежда поселка. Без нас коза в поселок не придет. Ей тоже жрать нечего. Вот она и убежит.
— Нет, Дик, пожалуйста, — попросила Марьяна, — ведь у козы будут маленькие, понимаешь?
— Тогда пошли назад, — сказал Дик. — Кончился наш поход. Нет в нем смысла.
— Подожди, — сказал Томас. — Пока еще решаю я. Если ты хочешь, я разрешаю тебе вернуться назад. Ты доберешься, я не сомневаюсь. Я пойду дальше. И те, кто захочет.
— Я пойду дальше, — сказал Олег. — Мы не можем ждать еще три года. И неизвестно еще, что будет тогда.
— Я тоже пойду дальше, — сказала Марьяна. — И Дик пойдет. Он не злой, вы не думайте. Он хочет, чтобы всем лучше…
— Не надо объяснять, — сказал Дик. — Я все равно убью эту скотину.
— На сегодня пища есть, — сказал Томас. — Конечно, было бы неплохо вернуться вместе с козой. Мы, может, даже ее навьючим. Мы все равно идем вдвое быстрей, чем тогда.
Томас еще отхлебнул коньяка и поболтал флягой. По звуку было ясно, что огненной воды осталось совсем мало.
— Еще один день, — сказал Дик, — и возвращаться уже будет поздно. А тебя, Томас, это касается больше, чем остальных. Ты понимаешь?
Марьяна засуетилась возле костра, спеша вскипятить воду. У нее еще остались сладкие корешки, горсти две. В общем, решил Олег, ничего страшного. Не в первый раз голодать.
Уже часа через два ходьбы Олег подумал, что прав все-таки был Дик. Они шли без тропинки, по снежной целине, беспрерывно поднимаясь, к тому же приходилось обходить скалы, пробираться по расщелинам, пересекать ледники, воздух был резким, острым, и дыхание сбивалось. Олег привык недоедать, привык к тому, что никогда не наешься досыта, но все-таки голодать приходилось редко — в поселке обычно были кое-какие запасы. А тут стало ясно, что впереди — дни без еды, совсем без еды. Олег поймал себя на том, что смотрит на козу с вожделением, надеется, что она упадет в расщелину, неожиданно умрет и тогда не надо будет отказываться от своих слов. Ну, найдем другую, твердил он беззвучно, найдем другую.
И как бы подслушав его мысли, Томас вдруг сказал:
— Наше счастье, что мясо идет само. Нам бы сейчас его не дотащить.
— Стойте.
Это был голос Дика. Дик подошел к козе, неся в руке крепкую, плетеную из водорослей веревку, накинул ее козе на шею. Коза покорно и тупо ждала, пока ее привяжут. Потом Дик протянул свободный конец веревки Марьяне и сказал:
— Веди. Я не хочу рисковать.
Олегу было тяжело. Он вытащил из мешка Томаса его дрова, и собственный мешок оттягивал плечи и сбивал дыхание.