Перевернутое небо
Шрифт:
– Мне нужно тебя видеть! – ласково сказал он. – Нет. На старом месте. Спасибо. Я, тем временем, успею побриться…
Кричали в небе журавли.
Тихая осень бежала по мокрым проводам, назначая добрые встречи.
Кого-то ждала под розовым зонтиком юная девушка.
Кого-то высматривала, сидя на скамье, старушка с апельсином в руке.
Куда-то спешила под мелодию фортепианного «Осеннего вальса» Фредерика Шопена красивая женщина.
Кто-то кому-то был необходим.
Такси прошуршало по широкой
– О господи! – воскликнула она сварливо. – Опять наворочали, чтоб вам руки повыворачивало на том свете! Всё делается, не как у людей! Всё шиворот-навыворот! Осенью копают, зимой закапывают, а летом греются на солнце!.. Ну, что ты скажешь?! А я, дура, ещё и туфли белые надела!
Наконец, она разыскала тропинку, протоптанную у самой стены дома и, бранясь, перевалила на другую сторону «хребта».
Здесь тоже было неприютно и грязно. Всюду валялась арматура и лоскуты содранного асфальта. Откуда-то сочилась вода. К тому же, прямо посередине узкого переулка зияла чёрная дыра канализационного колодца.
Тем не менее, лицо сварливой женщины смягчилось и посветлело: из люка колодца показалась голова Князя Василия.
– Я тебя по голосу узнал! – сказал Василий, радостно улыбаясь. – Здравствуй, Нюра!
Женщина тоже расцвела улыбкой. Подбоченясь, она с любовью разглядывала Василия, по горло застрявшего в земле.
– А ты чокнутый, Вася, – сказала она. – Ей-богу, чокнутый! Ты что там делаешь?
– Устраняю неполадки, – сказал Василий. – Тогда не успел, а надо.
– Я ж и говорю, что чокнутый! Его хотят упрятать в тюрьму, а он в колодец полез!.. Ну-ка, вылазь – Николай ждёт!
– Какой Николай?
– Муж мой.
– Муж?
– Личный таксист! Ты что, не знал, что у меня муж есть?
– Знал. А зачем он ждёт?
– Хочет своими глазами посмотреть на героя, который голыми руками избивает современного капиталиста!
Улыбка сползла с лица Василия.
– Нет, – сказал он. – Я ещё не всё сделал по работе.
И скрылся в люке колодца…
Ритмичная музыка владела миром: нарядная Нюра танцевала соло.
Тот, кто читал текст романа, сказал:
"Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de ch;le давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею".
Сидя за накрытым празднично столом,
Муж Нюры Николай, по габаритам не уступающий Нюре, оперевшись мощным подбородком на могучие кулаки, беспросветно и сурово думал о чём-то своём…
Потом музыка смолкла, и Нюра рассмеялась. Она дурашливо взлохматила Василию волосы на голове, чмокнула его в лоб и тщательно вытерла с него следы помады.
– А ты, Вася, небось, думал, что Нюра Бобровина умеет только пивом торговать, да разделять чужое горе! – сказала она. – А я – вон какая! Я же, Вася, до нынешнего капитализма, была беспечной, как божья пташка! Жаль, мы не встретились тогда!
Муж Нюры Николай вдруг шумно сдвинул локтями посуду со своего края стола на середину.
– Дела! – сказал он озадаченно. – Дела так дела!.. Никак, и правда, Василий, тебя могут засудить!
Василий Князь беспечально кивнул:
– Могут.
– Никак, засудят! – сокрушённо вздохнул Николай.
Василий снова кивнул.
– Да за что?! – взорвалась неожиданно Нюра. – За что? «Засудят, засудят»! За что судить-то? Ведь вот, не знает человек, в чём дело, а туда же – «засудят»!
Николай вышел из тяжёлой задумчивости, обвёл взглядом собеседников.
– Так при народе вмазал капиталисту по шее! – оправдываясь, сказал он.
– Ну, и что?! – опять взорвалась Нюра. – А капиталист что, не человек, что ли? Это, во-первых! Во-вторых, ему вмазали за то, что постороннюю девчонку, без спросу, в свой лимузин хотел затащить! А в-третьих, эти непрошеные хозяева жизни, сами напрашиваются! Мало того, что всё народное присвоили, так они ешё и порядочных девчонок ловят на улице, как своих подневольных!
Нюра вгорячах осушила бокал и села.
– У меня всё! – сказала она.
Помолчали.
– Тебя тоже, Нюра, надо сажать, – рассудил потом Николай. – Но твоё дело второе! Пока надо думать, как Василия спасать!..
– Да нет, ребята, – возразил Князь Василий, не переставая любоваться Нюрой. – В общем-то, я виноват, конечно. Девчушка-то, как она сама сказала у следователя, была его подруга. Просто они поссорились тогда…
– Брехня! – взвилась Нюра опять. – Запугал её или подкупил! Чтоб у этого гнилого прыща когда были такие хорошенькие девчонки? Бред! Всё покупают, сволочи, всё продают!
Николай оторвал взгляд от своих больших кулаков.
– А ты откуда знаешь, что он – прыщ? – спросил Николай.
– Господи, да это же – прыщавый сын олигарха Запрудного!
– Того, что держит все асфальтовые, масло и винзаводы области? – Николай криво ухмыльнулся. – Понятно! – И снова забылся в тяжкой думе…
Трижды «прозвонил» в кармане Николая мобильник и умолк.
– Никак, диспетчер разыскивает, – отрешённо предположил Николай, приподнимаясь. – Шли бы вы погулять, отдыхающие, что ли, пока я за баранкой что-нибудь придумаю для всех нас!..