Перевёрнутый мир
Шрифт:
Я пожал плечами.
— Не люблю природу, — ляпнул я кощунственную фразу, посвященную Ростику. — Я люблю людей.
Я вспомнил Любашу. И память о ней оправдала мой ответ. Я подумал, как парадоксальна моя жизнь. Ростику принадлежала живая Любаша, мне она принадлежит мертвая. Ростик наслаждался правом на ее любовь. Я получил все права на ее память. И ни разу об этом не пожалел.
Этим же вечером, отвергнув все поводы и приглашения для поминания, я помянул самого дорогого мне человека. За долгое время мне действительно было кого вспомнить добрым словом. И было так
Утром меня позвали по имени. Я еле приоткрыл слипшиеся глаза. И увидел Вику. Она стояла передо мной такая красивая, как все женщины Ростика. И такая чужая, как все женщины Ростика.
— Я пришла, — сухо констатировала она, словно на деловом приеме.
Наверное, нужно было ответить, что я очень рад, счастлив или что-то в этом роде. Но я закрыл глаза. Я не мог говорить.
Вика сняла свой дорогой костюм, надела халат и фартук. Засучив рукава, она с энтузиазмом принялась за приведение моего убежища в божеский вид. Она пылесосила ковры, выгребала пустые бутылки, выбрасывала пепел и чистила пол. Я не мог понять, у меня не было сил угадывать, зачем она это делает. Возле меня раздавалось назойливое жужжание пылесоса, громкий стук тарелок, навязчивый скрип дверей. Наконец она своего добилась, и я открыл глаза. Даже приподнялся на локтях. И увидел Вику. Она была хороша даже в резиновых перчатках и цветной косынке.
— Ну и что? — резко спросила она.
— Что? — как робкое эхо, вторил я.
— Мы будем жить вместе. В конце концов, мы — муж и жена.
Я еще ничего не понимал. Но отлично помнил, что Ростик и Вика женаты.
Передо мной, на разукрашенном китайском блюде, тут же возникли чашка горячего кофе со сливками и дольки лимона, сдобренные сахаром. Я вдруг впервые почувствовал себя женатым. И не скажу, что мне эта мысль не понравилась.
Вика сняла резиновые перчатки и вытерла руки о безукоризненно белоснежное полотенце.
— Вот и все, — заключила деловым тоном она.
— А я думал, — вяло промычал я, потягивая горький кофе, — что мы все же разведены.
— Развода нет и пока не будет! — торжественно объявила она. — В конце концов, это еще мой дом, мои вещи и даже мой муж!
Я устало вздохнул. Во всяком случае, после похорон Любаши присутствие Вики скрашивало обстановку.
Она примостилась на краешек дивана и небрежно бросила пачку цветных газет в мою сторону.
— Ты, конечно, еще не читал?
— Конечно, — покорно согласился я. Я газеты вообще читать не любил.
— Ну тогда… В общем-то, я в это не верю… Но все обвинили тебя в смерти Любаши.
Я вскочил с места, как ужаленный. Хмель как рукой сняло. От перевозбуждения я даже стал расчесываться. Потом бросил расческу в угол. Она попала в фиалку. Фиалка наклонила головку. Мне стало ее так жаль, что я схватился за голову руками. Я готов был расплакаться.
Вика приблизилась ко мне. Медленно, по-деловому, как к неудачливому клерку. Она не бросилась к моим ногам,
— Я ничему не верю в этих статьях. Ты можешь их не читать. Но они говорят, что Люба погибла по твоей вине.
Я поднял на нее свое осунувшееся, небритое лицо. Я ничего не понимал.
— Именно. Они говорят, что ты последний видел Любу живой и явился виновником ее смерти. Но не волнуйся, все это подано намеками, с элементом легкой иронии и даже сочувствия к твоей заблудшей личности.
Я сидел, тупо уставившись на стол, заставленный соками, кофе и фруктами. Жена Вика постаралась.
— Ты поэтому вернулась, Вика? — Я поднял на нее тяжелый взгляд.
— Успокойся. И не делай из меня героиню. Я вернулась просто потому, что мне негде в данный момент жить. Вот и все.
— Все так просто?
— Да, все так просто. Я вообще люблю ясность. К тому же преуспевающему актеру нужен надежный дом, хорошая жена, чтобы никто больше не посмел посягнуть на его благополучие.
— Я все понял, Вика.
Вика, моя нелюбимая Вика. Которая всего лишь была женой Ростика, пыталась меня спасти. С ее помощью обвинения в смерти Любаши разбивались в пух и прах. Ко всему прочему, у меня появилось столько поклонниц, которые несли за мной шлейф сплошных неприятностей, что приход Вики был просто даром небес. Но единственное чего я не мог понять — зачем ей это нужно?
— Зачем тебе это нужно, Вика? — спросил я тихо и покорно, как в кабинете директора школы. — У тебя преуспевающий банк, ты входишь в совет его директоров, у тебя наверняка рядом есть достойные мужчины.
— Действительно, зачем? — Вика пожала равнодушно плечами. — Я подумаю над этим вопросом.
Тогда я еще не понимал, что Вика просто любила. И пыталась спасти. Потому что любила. У Ростика было много женщин, готовых его любить и спасать.
— Я приму ванну, — сказал я и босиком зашаркал по паркетному полу.
— Странно, — невзначай заметила Вика. — Ты без тапочек вообще не мог ходить. Тебя так раздражало, когда люди ходят босиком.
Я громко зевнул, растягивая время на ответ.
— Меня и теперь раздражает. Просто хочу привыкнуть к своему раздражению. Ты не против?
Вика недоуменно пожала плечам и стала поливать цветы, точнее — спасать от высыхания. Похоже, она мало знала своего мужа. И похоже, он ее не так уж и любил.
Из ванной комнаты я вышел бодрый и свежий, старательно вытираясь махровым полотенцем. И заметил на себе пристальный взгляд Вики. Я смутился.
— Как ты собираешься жить, Вика? В этом доме, в одной квартире со мной? — решительно спросил я.
Я уже знал женщин и поэтому решил предостеречь Вику, если она посягнет на мою независимость.
Вика была женщиной деловой и очень умной. Поэтому все выглядело довольно просто.
— Как жить? — Она ехидно усмехнулась. — Как живут муж и жена. Как в основном живут.
Я не знал, как живут муж и жена, поскольку ни разу не был женат.
— И как они в основном живут? — с тревогой поинтересовался я.