Переяславская рада. Том 2

Рыбак Натан Самойлович

Трапеза тянется долго. Слуги вносят и выносят кушанья. Грозовой ливень хлещет за окнами. В ханской палате душно, как в бане. Кажется, все уже сказано для одной аудиенции, но хан еще не хочет отпустить посла. Уже выпит турецкий кофе, и снова хрустят засахаренные апельсины на желтых зубах хана. Терпение визиря обрывается. Он громко сопит, опускается на плечо похожая на желтую тыкву голова. Под ресницами поблескивают хитрые глаза — не поймешь, задремал или только делает вид, что спит.

Капуста сидит прямо на подушке. Смотрит хану в глаза, следит за визирем, снова пьет кофе и грызет соленый поджаренный миндаль. Капуста почтительно молчит. От того, кто заговорит первым, зависит многое. Но сейчас гетманский посол не должен говорить. В этом Капуста убежден.

Кто заговорит первым, тот слабее. Вот сейчас, думает хан, самое время вступить в беседу визирю. Но Сефер-Кази сопит и молчит. Хан сверлит его взглядом, почесывает полную грудь и, пренебрегая осторожностью, говорит:

— Почто гетман Московскому царю поддался? Пусть бросает царя и идет под руку султана. Тогда вместе с султаном будет воевать и короля и царя.

Лаврин Капуста улыбается одними глазами.

— Как можно? Мы присягу принесли в Переяславе на вечное подданство. Кто ее нарушит, тот изменник и предатель. Мы своего слова не ломаем никогда…

Не понять — не в насмешку ли сказаны послом последние слова? Хан надувает губы и, не скрывая злобы, шипит:

— Я этого гетману не прощу. Считал своим братом родным, а теперь вырву из сердца братскую любовь к нему, растопчу ордой край ваш. Сами еще на коленях будете просить, да поздно будет. Поздно!

— Не грозись. не пристало так говорить с послом. Как бы тебе вреда не было за такие слова, — Лаврин Капуста отодвигает блюдо с жареным миндалем. — Султан тебя, светлейший хан, за такие поступки милостью не пожалует…

Сефер-Кази перестает сопеть. Гяур заговорил про султана. Нет ли у неверных тайного договора со Стамбулом?

…Тем и заканчиваются переговоры хана с гетманским послом — без добрых последствий. Снова в ханском сердце трепещет беспокойными крыльями ласточка. Напрасно евнух Селим спрашивает, какою розой из ханского гарема развеселить мудрого повелителя. Не радуется хан и тому, что брат его Магомет-Гирей трижды подряд проигрывает ему в кости. Неизвестно чем недовольный, отсылает он брата. И, пряча глаза, торопливо уходит от брата Магомет-Гирей. Напрасно приведенный среди ночи врач-флорентинец Юлиан Габелетто советует пить настой из катран-травы и натирать грудь желчью гиены, напрасно блуждает глазами визирь, обещая усмирить дерзкого шакала Хмеля если не бакшишем, то иным способом… Все напрасно, потому что существует только один способ развеселить хана — поднять орду и идти за Перекоп… Но кто защитит ханство, если с Дона и Днепра казаки на сотнях стругов и чаек придут в Крым? Султан помощи не окажет, пока воюет с Венецией. Султану, может быть, и выгодно, чтобы Ляхи-стан пошарпали, — не пошлет тогда Ян-Казимир солдат венецианцам. А главное — боится хан казаков Хмеля. Боится…

Много звезд в весеннем небе, много забот у Ислам-Гирея этой весной — и все из-за этой дьявольской Рады в Переяславе… Может быть, нужно было после Берестечка не в Крым возвращаться, а сжечь и Киев, и Чигирин, и этот Переяслав. Сказывал Сефер-Кази — в Переяславе родился Хмельницкий. Да испепелит молниями аллах этот дьявольский город, в котором раздался первый вздох гяура Хмеля!

Можно в отчаянии кусать пальцы, плевать на дамасские ковры — подарок гетмана Хмельницкого, — но Чигирин далеко, Москва еще дальше, и, должно быть, не хочет Магомет, пророк пророков, видеть под бунчуками Ислам-Гирея Астраханское и Казанское царства…

21

Гудят в эту ночь над Бахчисараем сквозные ветра. Не спится Ислам-Гирею, Взволнованному воображению представляется, что это не ветра гудят, а шакалы справляют свадьбу на его могиле.

Нет в эту ночь хану ни покоя, ни утехи. Посреди ночи Ислам-Гирей вскакивает на ноги. Приказывает караульному аскеру позвать начальника личной стражи Бекташ-бея. И когда Бекташ-бей, жмуря свой единственный глаз на яркий свет ханской опочивальни, предстает пред лицо хана, Ислам-Гирей, кутаясь в широкий на заячьем меху халат, приказывает ему:

— Завтра всех невольников из земли гяура Хмельницкого провести мимо дома, где живет посол Капуста. Чтобы впереди

и позади толпы невольников били в тулумбасы, трубили на трубах сейманы, чтобы все мои подданные швыряли в невольников сором и плевали им в лица. Пусть радуется гетманский посол. Пусть видит, какая судьба постигнет вскоре всех неверных и самого Хмельницкого…

Бекташ-бей низко склоняет голову перед высокою мудростью хана. Давно пора так поступить! С неверными аспидами одна речь — петля на шею и нож в спину. Бекташ-бей озирается. Делает шаг к хану: у него важные известия про козни визиря Сефера-Кази. Напрасно хан оказывает ему свою милость и ласку без меры. Черные мысли у визиря. Тайные переговоры у него с Магомет-Гирсем. Дважды ездил он беседовать с послом Капустой. От польского посла взял большой бакшиш, а хану о том не сказал. Трансильванский посол Франц Редей подарил визирю двадцать локтей кармазина. Но о том визирь тоже не сказал хану. Замолкает Бекташ-бей.

— Следи внимательно за собакой Сефером, — говорит, помолчав, хан, — не спускай с него своего глаза. Подожди, будет еще он качаться на виселице, а ты, верный слуга мой Бекташ-бей, станешь моей десницей, великим визирем ханства нашего. Ступай и делай, как повелели мы. Аллах керим!

— Аллах керим! — отвечает Бекташ-бей и пятится к выходу.

— Аллах керим! — шепчет хан, опускаясь на подушки.

…Прислушивается, как шумит ветер среди кипарисов и тополей, брат ханский Магомет-Гирей. Подтянув к животу острые колени, он лежит, одетый, на кошме и чутко ловит каждый шум за стенами, подозрительный скрип дверей. В руке крепко зажат острый кривой нож. Никому не верит Магомет-Гирей, даже визирю Сеферу-Кази, который сообщает ему о всех намерениях брата Ислама, он тоже не верит. Семь лет ожидает Магомет-Гирей своей счастливой пятницы. Семь лет нет ему покоя. Только когда он пьет воду, набранную из водоемов Сары-гузель в собственный шлем, он спокоен. Четырех псов, лучших друзей своих, утратил он, когда они полакомились шербетом, присланным ему в подарок ханом. Девятерых верных ему аскеров убрал ненавистный Бекташ-бей. Только благодаря своей необычной осторожности выжил он в эти страшные годы.

Теперь сердце подсказывает ему — близок срок. Недаром турок Рейс-эффенди недвусмысленно намекал, что теперь ждать осталось недолго. Два, а то и три раза в день Магомет-Гирей играет в кости со своим светлым братом Исламом. Он неизменно проигрывает брату, и тот с удовольствием ощупывает пальцами лоснящиеся пожелтелые, кости. Не однажды вспоминает Магомет-Гирей врача-флорентинца. «Хорошо бы за один прием спровадить в ад Ислама, Бекташ-бея, Каплан-мурзу и непременно Сефера-Кази», — думает Магомет-Гирей. Когда он станет владетелем ханства крымского, Сефер-Кази не будет визирем, нет!

Скорее бы настала эта желанная пятница, его праздник, которого он ждет уже семь лет! О, тогда он докажет султану и всем царствам, какой сильный хан в Крыму! Все орды поднимет он в поход. он поставит на колени всех неверных за Перекопом. Чигирин и Киев, Москва и Новгород, Варшава и Краков станут его улусами. Сотни тысяч невольников потащатся Черным шляхом в его царство. над Кафой и Гезлевом, над Арабатом и Перекопом, над Еникале и Балаклавой воздвигает он свои бунчуки. Но пока что пусть гяур Хмельницкий через своего посла Капусту узнает, что Магомет-Гирей, ставши ханом Крыма, будет ему союзником против его врагов…

…То ли от заманчивых мыслей, то ли от толстой кошмы Магомет-Гирею становится жарко. Даже блохи всполошились и безжалостно кусают его. Вдруг возникает страшная мысль: а может, и блохи отравлены? Нужно будет спросить флорентинца: можно ли отравить блох и таким образом лишить жизни человека? И вот уже Магомет-Гирей лихорадит. Он знает: если брат Ислам-Гирей не отравит его до той поры, как расцветет любисток, если с ним не случится, по воле того же Ислама, несчастья на соколиной охоте, которая должна состояться на будущей неделе, — быть в крымском царстве новому хану, и зваться будет он Магомет-Гирей, новый, могущественный, мудрый и храбрый хан Крыма, алмаз в короне великого султана турецкого…