Перо фламинго

Монро Чарльз Керк

– Да! И ты спасешь его, если он еще жив! – восклик­нул старик.

Затем он спросил Э-чи:

– Запомнил ли ты тропу, ведущую к логовищу волков? Хватит ли у тебя сил немедленно отправиться в путь и ука­зать дорогу моим воинам?

– Раненый олень не забывает тропы, отмеченной его кровью, – последовал ответ. – Я устал, но ненависть к се­минолам придаст мне силы.

– Хорошо сказано, – похвалил старый вождь.

Повернувшись к Я-чи-ла-не, своему зятю, он сказал:

– Я дам тебе двадцать воинов. С ними ты отыщешь гнездо семинолов.

Если Та-ла-ло-ко еще жив, спаси его, а также двух других пленников, и приведи их сюда.

Выслушав старика, Я-чи-ла-не стал приводить приказ в исполнение. Через час двадцать воинов под предводитель­ством Я-чи-ла-не готовы были тронуться в путь. Конечно, среди них находился и Хас-се.

Э-чи, проводник маленького отряда, выкупался в ручье, сытно поел и заявил, что не чувствует усталости.

Когда стемнело, воины разместились в каноэ и, налегая на весла, быстро поплыли вверх по узкой реке, к страш­ным болотам.

Э-чи сидел в первом каноэ, вместе с Хас-се и Я-чи-ла-не.

Подробно рассказывал он им о событиях последних дней и о своем побеге. Как удивились бысеминолы, если бы слы­шали этот рассказ!

Попав в деревню семинолов, Э-чи решил бежать в первую же ночь.

Зная, что караульный день и ночь охраняет тропинку, он придумал способ отвлечь его внимание хотя бы на несколь­ко минут. Как только стемнело, начал приводить свой план в исполнение.

Заранее отыскал большой камень и спрятал его в кустах, неподалеку от того места, где начиналась тропа. Затем сор­вал с головы перья – головной убор семинолов, – швыр­нул их на землю и, затянув унылую песню, бросил камень в темную воду. Тотчас же отполз он в сторону, а когда ка­раульный подошел к зарослям, Э-чи благополучно добрался до тропинки.

Стрелой помчался он по тропинке. Ему повезло: ни разу он не споткнулся, ни разу не ступил на зыбкую почву. Тро­пинка привела его к лагуне, где были спрятаны каноэ семинолов. Завладев одной из них, он без отдыха плыл по на­правлению к стране Алачуа. Он запомнил указания, дан­ные ему Ренэ, и не сбился с дороги.

Хас-се и Я-чи-ла-не внимательно выслушали рассказ и долго хвалили Э-чи за ловкость, благодаря которой уда­лось ему бежать. Э-чи, растянувшись на дне каноэ, крепко заснул и проснулся только на рассвете.

Между тем в деревне семинолов все приготовления были закончены, и празднество началось в тот самый день, когда Э-чи явился в лагерь Микко. В течение двух дней Ренэ Дево с ужасом прислушивался к звукам, проникавшим в хижи­ну, где он лежал. Слышал он ни на секунду не затихавший бой кас-а-лал-ки, индейского барабана, и трескотню тре­щоток – черепашьих щитов, наполненных сушеными ягодами; под аккомпанемент этих инструментов плясали индейцы.

В хижину Ренэ никто не заглядывал, кроме караульно­го, который приносил ему воду и пищу, но упорно отказы­вался отвечать на вопросы.

Однажды, когда Ренэ поужинал, явился караульный и, ослабив путы на ногах пленника, вывел его из хижины – в первый раз с тех пор, как Ренэ

попал в деревню семинолов. Два рослых воина заставили его идти через всю деревню. Это торжественное шествие сопровождалось грохотом тре­щоток и барабанным боем.

Ренэ, несколько дней пролежавший со связанными но­гами, шел твердым шагом, хотя распухшие его лодыжки му­чительно болели.

Процессия приближалась к тропинке, которая вела от острова к лагуне. Музыка и крики привлекли внимание ка­раульного, и так сильно захотелось ему поглазеть на Ренэ, что он покинул свой пост и отошел на несколько шагов в сторону от тропы.

Пока он стоял, повернувшись спиной к тропинке, три темные тени мелькнули у самой воды и скрылись в зарослях, окаймлявших остров. В сумерках никто их не заметил. Спрятались они в том самом месте, где несколько дней на­зад Э-чи оставил свой головной убор из перьев.

Процессия проследовала дальше, а караульный снова занял свой пост. Он не подозревал, что в зарослях прита­ились враги, которые не спускают с него глаз. Если бы в тем­ноте удалось ему их разглядеть, он бы узнал одного из них – Э-чи, но другие двое – Я-чи-ла-не и Хас-се – были ему незнакомы.

Да, три друга явились на помощь Ренэ. Им посчастливи­лось проникнуть никем не замеченными и без кровопроли­тия во владения семинолов. Ночь и день плыли они по ре­ке, пока не увидели маленькой лагуны. Здесь Э-чи отыскал тропу, извивавшуюся среди болот, и повел по ней отряд. Никого не встретили они на своем пути, так как все семинолы присутствовали на празднестве. Не доходя до островка, Я-чи-ла-не остановил своих воинов и приказал им остать­ся здесь, между тем как сам он вместе с Хас-се и Э-чи попы­тается ближе подойти к деревне и обдумать план дальней­ших действий.

Втроем подкрались они к тому месту, где стоял кара­ульный, и шепотом стали совещаться, как пройти мимо него. Появившаяся в это время процессия с Ренэ во главе по­будила караульного покинуть пост, и они не замедлили этим воспользоваться. Словно тени скользнули они за его спиной и спрятались в кустах.

Ждали они ночи, когда семинолы разойдутся по своим хижинам и заснут крепким сном. И снова помог им случай. Густые черные облака затянули небо, погасли звезды, и над деревней разразилась гроза. Под покровом темноты трое друзей покинули заросли и поползли по направлению к хижинам. Впереди полз Э-чи, отыскивавший хижину, в ко­торой был заключен Ренэ.

Наконец, они увидели стоявшего у входа часового. Э-чи растянулся плашмя на мокрой земле и натянул тетиву лу­ка. При первой же тревоге он должен был вонзить стрелу в сердце караульного, а затем освободить Ренэ и бежать вместе с ним.

Но сейчас все было спокойно. Оставив Э-чи на страже, Я-чи-ла-не и Хас-се стали прорезать ножами, полученными от Ренэ, отверстие в задней стене хижины, крыша и стены которой сделаны были из пальмовых листьев. К счастью, дождь лил потоками и заглушал шум, а намокшие листья не трещали под ножами.