Персидские юмористические и сатирические рассказы
Шрифт:
И смех и грех! Да только хуже всего то, что доказать я ничего никому не могу. Где я им найду Орфи Ширази?
— Но ведь он умер!
— Почему умер?
— Откуда мне знать?
— Умер естественной смертью?
— Да!
— Как ты узнал об этом?
— В книге прочёл.
— В какой книге?
— В «Биографиях поэтов»!
— Когда умер?
— Приблизительно лет четыреста тому назад!
— Ах ты такой-сякой! — в ярости орёт господин начальник.— Над судом вздумал издеваться? Сам говорил, что Орфи толкнул тебя на преступление, а теперь
— Боже мой, господин начальник, умоляю вас! Да где же я найду Орфи? Его кости давно в земле истлели. Орфи был поэтом, жил в шестнадцатом веке, писал индийским стилем. О нем куда лучше знают профессора литературного факультета.
— Разве ты не сказал, будто Орфи виноват в том, что ты сделал?
— Да, я говорил, но не в том смысле. Я имел в виду стихи Орфи Ширази, любовь к которым была нашим общим с Арменаком увлечением! Если так, то я должен буду привести на суд и Хайяма, и Хафиза, и Саади!
— Ну что же, будь добр! Если у тебя нет адреса Орфи, приведи этих троих.
— Каких троих?
— Ну этих, которых ты назвал: Саади, Хафиза, Хайяма… Ну и ну! Браво, господин начальник! Пытаюсь объяснить:
— Да разве я умею вызывать духов? Кроме того, они едва ли послушаются меня, не говоря уже о том, что к Саади и Хафизу надо ехать в Шираз [113] , а к Хайяму — в Нишапур [114] .
113
Мавзолеи Саади и Хафиза находятся в Ширазе.
114
Хайям похоронен в г. Нишапуре.
— Когда они уехали из Тегерана?
— Кто уехал?
— Ну, эти самые, о которых ты говоришь,— Хафиз, Саади, Хайям?
И вот так меня терзали целых шесть месяцев.
Между тем после дотошных допросов родных и близких Арменака выяснилось, что шрам на шее у покойного был оттого, что он в детстве упал с лестницы. Правую ногу ободрал за два дня до смерти, когда, хлебнув лишнего, задел ночью за железную кровать. Большого пальца на левой ноге у него не было с рождения. Повреждение кишечника и яд в желудке явились результатом обжорства и отравления, а удар в область грудной клетки он получил в драке с больничным сторожем. В тот вечер Арменак почувствовал себя плохо и пошёл в больницу, но там путь ему преградил сторож, и они подрались…
Короче говоря, выяснилось, что я не виновен и никакого убийства не произошло. Меня отпустили.
С тех пор минуло уже больше девяти лет, дети покойного Арменака стали взрослыми, но и по сей день они винят меня в смерти отца, говорят: «Если бы в тот вечер он не оставил нашего отца одного, тот бы не умер!» — и грозятся, что, куда бы я ни уехал,
Теперь ты понимаешь, почему я не хожу ни на похороны, ни на поминки своих друзей и знакомых? — Как не понять? — ответил я.
Друзья-приятели
Когда это случилось, сейчас уже точно и не скажу. Помню только: в ту самую осень, когда два дня рамазана оказались рядом с выходными — четвергом и пятницей — и таким образом у нас получилось свободных четыре дня.
Накануне мне позвонил Исмаил и предложил поехать на его машине в Исфахан и Шираз. Неплохая идея, подумал я, тем более что впереди свободных четыре с половиной дня. Погуляем, отдохнём, осмотрим исторические памятники и в пятницу вечером вернёмся.
В понедельник после обеда мы тронулись в путь. Не проехали и нескольких десятков километров, вижу: Исмаил, сидящий за рулём, клюёт носом, машина то и дело съезжает на обочину. Я, вообще-то, знал, что Исмаил не прочь побаловаться терьяком, но не мог представить себе, что он уже так привык к наркотикам— без них впадает в дремоту, и все тут. Сперва я хотел без обиняков сказать ему об этом, да подумал: а вдруг я ошибаюсь?
— Исмаил-хан, может, тебе отдохнуть немного? Давай в первом же подходящем местечке остановимся, подремлем немного, а потом двинемся дальше.
— Нет, давай уж доедем до какого-нибудь нормального города. Всякие эти местечки, дорожные кофейни — чепуха. Там толком не отдохнёшь.
Я промолчал. Проехали ещё немного, смотрю: у Исмаила начало течь из носа.
— Ты что, простудился? — спрашиваю я.
— Да нет, это просто так.
— Что значит «просто так»? Глаза у тебя слипаются, из носа течёт… Уж не стал ли ты наркоманом?
— Да так, слегка, серединка на половинку.
— Какое там «серединка на половинку»! Ты смахиваешь на заправского курильщика опиума.
— Ну верно… Видишь ли, в последнее время я как-то незаметно пристрастился к этому делу.
— Как же нам теперь быть? У тебя с собой есть хоть что-нибудь?
— К сожалению, нет. Не успел купить. У меня оставалось немного, а я перед обедом все выкурил. Думал, по дороге что-нибудь сообразим.
— Ну, братец, если уж ты такой любитель, то хоть бы позаботился о себе. Товар-то контрабандный. Разве в здешней глуши раздобудешь эту чёртову отраву? К тому же за горошину терьяка можно сесть в тюрьму.
— Ну что ж, едем дальше, авось что-нибудь придумаем. В первом же встречном городе мы остановились. Исмаил
приткнул машину к тротуару, вытер нос и заявил:
— Давай, братец, действуй!
— Это как же? — говорю.
— Ну узнай у кого-нибудь из прохожих, где можно приобрести товар.
— Помилуй,— говорю,— ты меня зачем с собой пригласил… показать красоты Исфахана и Шираза или с контрабандой путаться?
— Не будем время зря терять. Действуй!