Персидские юмористические и сатирические рассказы
Шрифт:
Взяв такси, мы помчались в больницу. Не буду описывать, с каким трудом нам удалось добиться разрешения на свидание с Саидом. Когда привели моего бедного друга, небритого, измученного, в наручниках, можно было подумать, что не два дня, а по меньшей мере два года провёл он в одиночной камере. Завидя меня, Сайд грустно улыбнулся, и мы по-братски обнялись. Никаких признаков психического расстройства я в нем не заметил, но его беспокойные, бегающие от страха глаза встревожили меня.
— Что случилось, Саид-джан? Давно ли ты заболел?
Он посмотрел мне в глаза, помолчал немного, а затем спокойно
— Знаю, но сказать не могу!
— Что ты имеешь в виду?! Может быть, тебя мучают кошмары или приснился какой-нибудь страшный сон?
— Не спрашивай меня ни о чем! Лучше подумай, как вытащить меня отсюда. Возможно, позже я смогу рассказать тебе, в чем дело.
Убедившись, что все его слова и поведение вполне разумны, я направился к главному врачу и изложил ему свою точку зрения. Вначале он наотрез отказался выпустить Сайда, но после долгих уговоров, хлопот и беготни по разным инстанциям нам все-таки удалось взять его домой. Но, увы, это был не прежний Сайд, а какой-то надломленный, задумчивый, грустный человек. Как-то раз, выбрав подходящую минуту, я осторожно попытался выяснить, что беспокоит его.
— Знаю, но сказать не могу! — тяжело вздохнув, ответил он.
— Саид-джан, послушай,— продолжал я,— вот уже много лет мы дружим с тобой. Ты всегда доверял мне свои тайны. Скажи, что тебя мучит? Я готов всем чем могу помочь тебе. Может быть, ты растратил казённые деньги?
— Разве я способен на такие вещи?
— Не убил ли ты кого-нибудь?
— Ты знаешь, что я курицу зарезать не в силах. Могу ли я убить человека?
— Что же в таком случае ты натворил?
— Ничего! Просто знаю, но сказать не могу!
Здесь моё терпение лопнуло. Я принёс Коран, положил его перед Саидом и поклялся, что, если он доверит мне свою тайну, я никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не выдам её.
Подумав, он поднял голову и спросил:
— Клянёшься?
— Клянусь!
— Тогда слушай! — сказал он, нервно закуривая сигарету. — Месяц назад я шёл домой по улице Надери. Случайно мне повстречался Махмуд. Мне сразу бросилось в глаза, что он чем-то обеспокоен. «В чем дело? Что с тобой?» — спросил я. (О, лучше бы язык мой тогда отсох и не произнёс этих слов!) Махмуд вздохнул и ответил: «Если поклянёшься свято хранить молчание, я поведаю тебе одну тайну, потому что больше молчать не в силах. Облегчи мою душу — я все равно не выдержу! Но сначала поклянись!» Я поклялся. Махмуд подошёл ко мне близко и на ухо прошептал эту тайну, затем облегчённо вздохнул, попрощался со мной и ушёл. Я почувствовал, что грудь моя наполняется раскалённым свинцом, перед глазами заплясали огненные круги. Когда я добрел до автобусной остановки, мне показалось, что вся очередь уже знает, какую страшную тайну я несу в себе. Мне хотелось крикнуть: «Ага-джан, дорогие мои, все это не так, как вы думаете, на самом деле это вот как!» Но тут же я вспомнил о слове, данном Махмуду, и прикусил язык.
Дома меня встретила встревоженная жена, уложила в постель, умоляла сказать, что произошло.
Я отвечал: «Знаю, но сказать не могу!»
Чтобы хоть немного отвлечься, я попробовал перелистать журнал, но сразу же наткнулся на глухие намёки, касающиеся тайны, которую мне доверил Махмуд.
Меня разбирало любопытство. Что же это за страшная тайна?
Взглянув умоляюще на Сайда, я стал просить:
— Ну говори же, говори! Клянусь всеми святыми, я не скажу никому ни слова.
— Потерпи ещё немного. Уже близок конец. Я не мог больше жить с этой тайной. Дома, на работе, в кино, библиотеке проклятая тайна Махмуда — да не видать ему счастья в жизни! — преследовала и изводила меня. Как часто в гостях разговор словно нарочно перекидывался на эту проклятую тему! Присутствующие рассказывали разные небылицы, враки, и самое большее, что я мог себе позволить,— это покинуть гостиную и выкрикнуть из коридора: «Я знаю, но сказать не могу!» Моя голова поседела, зубы стали крошиться: так крепко стискивал я их, чтобы не обронить роковые слова.
И вот однажды я не выдержал. Выбежав на площадь около меджлиса, я стал созывать народ.
«О люди, идите сюда,— кричал я,— идите быстрей! Я хочу рассказать вам одну тайну. Я обещал Махмуду молчать, но дальше терпеть не в силах, будь что будет, но я все расскажу!»
Вокруг меня собралась огромная толпа. Все хотели взглянуть на меня, узнать страшную тайну. Когда же, наконец, я открыл рот, чтобы заговорить, мне показалось, что кто-то схватил меня за горло и стал душить. Я онемел, в глазах у меня потемнело, и я едва успел выкрикнуть: «Знаю, но сказать не могу!»
Толпа ещё теснее обступила меня. Уличное движение было перекрыто. Одни говорили: «Перепил, оставьте его в покое!», другие: «Переел!». «Жена небось довела!» — кричали третьи.
Но я-то прекрасно сознавал, что не пьян, не чокнутый и что
жена тут ни при чем!
В конце концов появилась полиция, меня схватили и привели в участок. А что было дальше, ты сам лучше знаешь.
Сайд умолк. Во мне все кипело! Не в силах скрыть своего волнения, я бросился к нему и чуть не на коленях простонал:
— Саид-джан, дорогой, расскажи! Заклинаю тебя всеми, кого ты любишь, в кого веришь, раскрой мне свою тайну. Скажи мне все — терпеть больше не в силах!
Он поднял голову, посмотрел в упор в мои умоляющие глаза и спросил:
— Можешь дать слово, что будешь молчать и никому, ни при каких обстоятельствах ничего не скажешь?
— Даю слово чести!
— Можешь ли поклясться, что эту страшную тайну унесёшь с собой в могилу?
— Клянусь Аллахом, что никто, никогда, ничего от меня не узнает! Эта тайна умрёт вместе со мной!
Наклонившись, он сказал мне на ухо:
— В тот день Махмуд рассказал мне, что…
Затем он выпрямился, облегчённо вздохнул и зашагал по комнате.
— Ну наконец-то наступило облегчение! — воскликнул он. — После стольких дней терзаний я смогу спокойно спать!
Сайд ушёл. Но вот уже десять дней, как я мечусь, подобно обезглавленной курице. Эта ужасная тайна не даёт мне покоя. Я весь истерзан, схожу с ума. Хочется всем, и в том числе вам, рассказать о ней, но не могу! Не сетуйте на меня, я ведь дал клятву молчать! Знаю… но сказать не могу!..